Александр Койфман - Где дом твой, киллер?

— Не горячитесь, господин Полонски. Пока вас никто ни в чем не обвиняет. И вы не задержаны. Мы просто беседуем. Мне интересно знать, где вы обучались приемам рукопашного боя? Да, и еще одно: как вы поменяли фамилию Иванов на Полонски?

— Опять не понимаю, о чем вы говорите. Кто такой Иванов?

— Я говорю об Иване Ивановиче Иванове, репатриировавшемся в Государство Израиль из России.

— Вы хотите сказать, что я и этот Иванов одно и то же лицо?

— Вот именно. Посмотрите на фотографии.

Кладет на стол папку, которую все это время держал в руке. Раскрывает ее:

— Видите эти фотографии? Здесь вы несколько моложе, но это, безусловно, вы.

Генри с интересом рассматривает фотографии, то приближая их к глазам, то отводя на расстояние вытянутой руки:

— Да, этот человек похож на меня. Надо же, какие бывают совпадения. Но вынужден вас огорчить, полковник Шварц: к сожалению, это не я. К сожалению, так как хотел бы быть таким молодым.

Шварц смеется:

— Хорошая школа, наша. Вы почитайте личное дело Иванова. Только без последней страницы. Очень занимательная жизнь, на мой взгляд.

Передает Генри папку.

Генри со скучающим видом листает страницы. Через некоторое время:

— Да, занимательно. Как это вам удалось из парня, смотревшего на весь мир разинув рот, сделать хладнокровного убийцу. Впрочем, это, вероятно, умеет делать каждая спецслужба.

Закрывает папку, не взглянув на последние страницы. Возвращает Шварцу:

— Не так интересно, как вам кажется.

— Ну, хватит, Иван, играть в непонятку. У меня предложение: ты снова возвращаешься на службу. Нам сейчас нужен опытный агент для работы в Европе. И ты для этого идеально подходишь. Советую согласиться, условия будут максимально выгодные из разрешенных у нас. И никакого непосредственного начальства над головой.

— Если вы ко мне, то мне по-прежнему ничего не понятно. А если вы обращаетесь к Ивану… как там его?.. То я бы на его месте не согласился. Не вижу, для чего это ему. Думаю, что за эти годы он достиг условий лучших, чем вы можете ему предложить.

— Иван, мое терпение не безгранично. Вспомни хотя бы, сколько для тебя сделала страна. Из неотесанного оболтуса тебя превратили в уверенного современного человека. Хотя бы из благодарности нужно что-то делать и для страны.

— Если вы обращаетесь к этому Ивану, думаю, он ответил бы, что полностью отдал свой долг за те годы, когда работал на вас. Чему вы его научили? Стрелять, убивать людей одним ударом? Прятаться? И все? А потом, когда испугались американцев, вышвырнули его из страны, сунув подачку, на которую он, вероятно, смог бы прожить целых полгода в Европе. И это за четыре года работы на вас.

— Мы сделали все, что смогли. Американцы были очень разъярены, что во время ликвидации семи террористов погиб и их агент, которого они с таким трудом внедрили к террористам. Нам пришлось заявить, что ты убит. Если бы оставили в штате, они узнали бы раньше чем через неделю. Нам ничего не оставалось делать, кроме как выдворить тебя из страны, имитировав твою гибель.

— Не думаю, что эти резоны могли бы успокоить вашего Ивана. Впрочем, мне-то какое до всего этого дело? Это ваши внутренние проблемы. Только интересно, удалось ли вам потом связаться с вашим Иваном?

— Да, удалось. Вот, сижу напротив него.

Генри удивленно оглядывается вокруг:

— Странно, а я его не вижу. Где он прячется?

Шварц несколько принужденно смеется:

— Да, много времени приходится на тебя тратить. Для информации: отпечатки твоих пальцев тоже хранятся в деле. Так что перестань морочить мне голову. Учти, если ты не согласишься, Генри Полонскому навсегда будет закрыт въезд в Израиль. Как минимум. Это уже решено начальством. И мы вежливо попросим его выехать из Израиля в течение двадцати четырех часов. Учти также, что некоторые твои данные будут переданы американцам и немцам. Думаю, твоей вольной жизни сразу придет конец.

— Не пугай. Никаким американцам ни ты, ни твоя контора меня не передадут. Прекрасно знаете, что они выкачают из меня всю имеющуюся у меня информацию. В том числе об имитации моей гибели и вашем многолетнем обмане. А Германия? Что ж, она совершенно официально признала меня Генри Полонски. Для меня в этом нет проблемы. Относительно моего выезда из Израиля. Согласен. Но только через сорок восемь часов. Советую согласиться, чтобы не было никому ненужного скандала.

Шварц, после непродолжительного раздумья:

— Хорошо, согласен. Но помни, если надумаешь работать на нас, двери долго будут открыты. Машина ждет тебя.