Александр Тамоников - Аргументы в обойме

— Так, да? Стволом прикрылся?

— А ты мне чем угрожал? Оглоблей или все же карабином?

— Ладно. Но сейчас я ничего подписывать не буду. И сто пятьдесят тысяч это не деньги. Привезешь полтора миллиона, черт с вами, продадим участок, другой купим, благо хороших мест в вашей области много. Да и в других тоже.

Сенько рассмеялся.

— Полтора миллиона за эту халупу и десять соток пустой земли?

— Не десять, а тридцать, и не халупа, а нормальный дом. Дешевле не продам. Ты посоветуйся со своим начальником. Впрочем, сотни две сброшу, если деньги будут завтра. Пока это все. Либо названная сумма и завтра, либо пошел ты на хрен.

Сенько поднялся, не убирая пистолета, и заявил:

— Напрасно ты так, Николай Александрович. Не знаешь, с кем связался. Но каждый человек волен распоряжаться своей судьбой так, как он хочет. Семью твою жалко. Молодая красивая жена, крошка дочка. В Москве работа, квартира. Дурак ты будешь, если всего лишишься из-за этого вот убожества. Но ты сказал, я услышал. Шефу слова твои глупые передам. Что дальше будет, не знаю, не хочется мне думать об этом. Хотя… черт его знает, может, шеф и согласится заплатить тебе полтора лимона. Бывай здоров, глава семейства.

— Век бы вас не видеть.

— Я тебя понимаю, но помочь, кроме совета, который уже дал, ничем не могу. Если что, пеняй на себя, — произнес Сенько, вышел из дома и прошел за брошенную школу так быстро, чтобы Медведев не успел достать «Сайгу» да сдуру открыть огонь.

Но бывший прапорщик устало сел на стул. Он думал не об оружии, а о бандитах, жене и дочери.

«Может, действительно продать этот дом? Бандюки не просто так наехали. Место тут слишком хорошее, чтобы не притянуть к себе новоявленных хозяев жизни. Они не отстанут. Вряд ли решатся на радикальные действия, но и спокойно отдыхать не дадут.

Ниже по реке есть две деревни. Да, там больше народу и хуже дороги, но может, это как раз то, что надо? Дома тысяч по пятьсот, деньги у нас есть.

Надо поговорить с Ольгой да завтра отдать дом этим уродам. Покой и безопасность стоят куда дороже».

Басалай почти одновременно с Сенько зашел во двор дома Егора Кузьмича Марина. Тот сидел на скамейке возле сарая. Оттого Басалай и не сразу заметил его.

Старик остановил незваного гостя:

— Эй, начальник, тебе чего?

Басалай резко обернулся.

— Фу, черт старый, Кузьмич! Чего на дворе сидишь? Прохладно тут.

— Тебя забыл спросить, где мне сидеть.

— Ладно. — Басалай подошел к старику и спросил: — Ну так что, Кузьмич, переселяешься?

Марин усмехнулся и ответил:

— Даже не мечтай. Тут мой дом, моя земля, частная собственность, так сказать. Под старость лет родное государство позволило хоть что-то поиметь.

— Да у тебя сортир полон и скоро завалится.

— И чего? До леса недалеко, а ночью можно и в поле. Мы привыкшие.

— А тебе, старый, предлагают однокомнатную квартиру, чтобы не лазал по лестнице, на первом этаже, в доме рядом с площадью Ленина. Не захочешь жить — продашь, деньги займешь, хату у реки купишь, не хуже этой!

Марин скрутил самокрутку, задымил самосадом, ядовитым и крепким как гаванские сигары.

— Черт старый! — Басалай закашлялся. — И как ты эту гадость куришь?

— Это ты гадость импортную потребляешь, а я вещь, своими руками выращенную да приготовленную. Не нравится, иди отсель, тебя никто в гости не звал.

Начальник охраны бывшего главы администрации едва сдержал себя, чтобы не прибить старика.

— Не надо, Кузьмич, так со мной говорить.

— А то что? Убьешь? Так давай. Я свое пожил, пора и на покой. А ты загремишь на зону. Надолго. Не факт, что выйдешь оттуда.

— Так ты, старый, не хочешь по-хорошему? Значит, будет по-плохому.

Марин усмехнулся и спросил:

— Это как по-плохому? Подожжете хату, что ли?

— Можем и поджечь. — Он показал Кузьмичу видео, которое не возымело на того особого действия.

— Попробуйте, — заявил старик.

— А что пробовать, прямо сейчас и запалю.

— Давай!

— И чего ты такой упертый, Кузьмич? Ну что тебе в этой деревне?

— Тебе этого не понять.

— Я предупредил.

— Плевать я хотел на твои предупреждения. Вот сейчас участкового вызову. Он мужик правильный, быстро разберется с вами.

— Значит, не желаешь по-хорошему?

— Никак не желаю, ни по-хорошему, ни по-плохому. Никуда отсюда не уеду. А управа на вас найдется. Прошли те времена, когда вы во всем районе беспредельничали.

Желваки заиграли на физиономии Басалая.

— В общем, базарить с тобой без толку, как я погляжу. Значит, старый, готовься отправиться к своим помершим родственникам и корешам. Там на небесах вам весело будет.