Александр Тамоников - Сто пять ракет, затмивших звезды

— Хочешь, пришли воинов, пусть копают могилы. Но разведке гораздо проще будет обнаружить именно их, чем кости, обглоданные шакалами.

— В этом ты прав. Местное кладбище старое, там давно никого не хоронили. Свежевырытые ямы будут заметны, даже если их присыпать песком. Порыв ветра, которые здесь не редкость, и свежие ямы откроются. Это насторожит разведку. Пусть все остается так, как есть.

Харбани скривил физиономию. Так он улыбался.

— Я же говорил, с этим проблем не будет. — Полевой командир взял чайник и убедился в том, что тот уже остыл.

Он хотел вызвать Абаль, однако Мазар поднялся и сказал:

— Поеду к своим.

— Может еще чаю, Канд? — предложил главарь банды.

— Нет, благодарю, от ханки и так кружится голова. Я командир, должен быть с подчиненными. Завтра жду от тебя сигнала на выдвижение или какой-либо другой команды.

— Да, Канд. Я свяжусь с тобой.

Мазар оставил схему на столике и ушел.

Харбани тут же вызвал помощника. Тот явился сразу.

— Ты прекрасно знаешь, для чего мы работали здесь, — заговорил полевой командир. — Хорошо, что нам удалось вычислить разведчика асадовцев. Это облегчает нашу задачу. Иначе нам пришлось бы сбрасывать информацию по второстепенным каналам. Это означало бы затягивание времени, в результате — невыполнение задания шейха. Но с помощью Всевышнего нам удалось избежать этого. Нужная нам информация уже находится в штабе Военной разведки Сирии. Поэтому в ближайшее время, думаю, уже послезавтра, в понедельник, девятого апреля, нам следует ожидать гостей в виде группы правительственного или русского спецназа. Он выйдет сюда, к селению Сабар, и, естественно, начнет работу с тактической разведки. Я оставаться здесь не могу, поэтому функционирование лаборатории будешь имитировать ты, Валид.

— Я? — удивился помощник. — Один?

— Нет, конечно, не один. С тобой останутся Абаль, Тасир и Хасан. Воинов я проинструктирую лично. Тебе же с Абаль надо будет всего лишь показаться разведчикам.

Мовлад погладил бородку и спросил:

— А если спецназ захватит нас?

— Ничего умнее придумать не мог? Зачем ему брать вас? Ведь это будет равносильно демонстрации наличия у селения вражеских сил. Командир спецназа, убежденный в том, что у нас есть химическое оружие, не может позволить себе это. Ему надо по результатам разведки разработать план нейтрализации объекта. Так что ни тебе, ни остальным, кто останется здесь, совершенно ничего не грозит. Мы же будем смотреть за спецназом. Как только он отойдет для подготовки штурма, отсюда уберетесь и вы. Куда? Это я передам по телефону. В схватке с неверными вы участвовать не будете.

Мовлад облегченно вздохнул и заявил:

— Я все понял, господин Харбани. Ваше приказание будет выполнено.

— Ну и молодец.

— Один вопрос разрешите?

— Давай!

— С Абаль поговорите вы или это сделать мне?

— Я поговорю. Ты занимайся химиками. Одно дело их уверения в том, что боеприпасы с вагрином будут готовы к десяти часам, и совсем другое — реальное выполнение задания.

— Слушаюсь, господин Харбани.

— Свободен.

Отпустив помощника, главарь банды вызвал наложницу и приказал ей приготовить еще чая с ханкой. После Харбани переговорил с Тасиром и Хасаном. Ему казалось, что все шло по плану и ничего не могло этому помешать.

Проснувшись утром в воскресенье, 8 апреля, Харбани разбудил наложницу.

Она испугалась.

— Ой, господин, извините. Я так крепко спала, но сейчас же исправлюсь. — Абаль начала целовать грудь Харбани, однако он отстранил ее и заявил:

— Немного позже, Абаль. Сперва я должен кое-что сказать тебе. — Главарь банды объяснил наложнице, чем она должна будет заниматься после его отъезда.

Услышав это, она воскликнула:

— Вы бросаете меня, господин? Отдаете помощнику?

— Нет, Абаль, ты моя была, моей и остаешься, если, конечно, и дальше будешь как следует исполнять свои обязанности. Особенно в постели. Я оставляю тебя в Сабаре лишь для видимости. Тебе совершенно ничего не грозит хотя бы потому, что ни сирийский, ни тем более русский спецназ не воюет с женщинами. Мы выполним задание шейха, и ты вновь будешь при мне.

— Хорошо, господин. Я очень рада.

Конечно же, никакой радости наложница не испытывала ни от того, что господин оставлял ее, ни от того, что она вообще обязана была исполнять его прихоти. Абаль ненавидела хозяина, и будь ее воля… но она таковой не имела.

— Что ж, если тебе все понятно, то продолжай делать то, что начала. Утренние ласки приносят особо сильное наслаждение.