Александр Бушков - Чистый углерод. Алмазный спецназ-2

— Стерва ты, Лесечка, все-таки. Ну, добро б звалась Пелагея или там Изабелла. Нет, обязательно нужно было испаскудить имя одной из моих любимых литературных героинь… Девочка-сосунок, чтоб тебя… Кстати, смотрел я пленочку, как ты сосала у покойного президента. Хорошо сосала, качественно, вот только в глаза ему не смотрела. Кирилл, а когда она у тебя сосала, в глаза смотрела?

— Поглядывала порой, — сказал Мазур тем же пренебрежительно-хамским тоном.

Впрочем, эти ухватки — когда подвергшуюся обработке персону умышленно опускают психологически ниже плинтуса — она безусловно знала. Возможно, и на себе испытала — или пускала в ход. Судя по лицу, ошеломление начинало проходить, компьютер в очаровательной головке Лисы Алисы был готов к анализу ситуации и поиску выхода. Следовало ожидать.

Вот тут Мазур, глядя ей в лицо неким озарением — накатывает иногда, как на многих, — понял, что означало странное выражение ее глаз во время сеанса французской любви. Прекрасно знала, что проделывает это с человеком, которому предстоит умереть через часок — и это ее каким-то образом возбуждало. Как далеко не впервые, захотелось залепить ей оплеуху. Как далеко не впервые, он понял, что не сделает этого. Как всегда: ничего личного, работа такая и у него, и у нее…

Очень быстро явились сразу две горняшки с подносами. Одна с таким видом, словно проделывала это не впервые, принесла из соседней комнаты белую скатерть в синюю клетку (это западный человек умом рехнется, но не поймет, как можно накрывать поляну в кабинете — ну, а русскому индейцу завсегда везде ништяк…) Вскоре стол стал — само благолепие: запотевшая бутылка «Смирновской», серебряная кастрюля с пельменями и серебряной же поварешкой, малосольные огурчики, хрустящие даже на вид, грибочки трех сортов, сальце с очищенной головкой чеснока, белужий бок и куча других вкусностей. Мазур подумал, что ему впервые в жизни приходится колоть объект в столь райских условиях — и Лаврику наверняка тоже. К сожалению, наверняка и в последний…

Посмотрел на Олесю. Судя по всему, компьютер уже заработал — она курила с напряженным лицом, уже лишившемся и тени ошеломления. Ну, конечно же, пыталась понять, чего хотят гости и на каких условиях можно откупиться. Явно не понимала еще, что против нее работает контора, по инерции полагая происходящее обычными пиратскими разборками…

Потерев руки, Лаврик взял поварешку, аккуратненько положил пельмени в три тарелки, налил рюмки, имевшие вид старинных лафитников, точь-в-точь как в столичном ресторане «Аршин», поднял свою:

— Чокаться не будем, я думаю? За тебя, что ли, Леська, хоть ты и стервь…

И немедленно выпил. Мазур последовал его примеру. Олеся без размышлений осушила свою. Когда закусили и закурили, Лаврик безмятежно сказал:

— Кирюш, проясни Леське ситуацию, чтоб все было ясно…

Ухмыляясь, Мазур аккуратно вспорол перочинным ножиком бочок угловатого прозрачного мешочка, вынул подходящий камушек, продемонстрировал его Олесе и сказал:

— Смотри фокус…

С силой провел им по стеклу своих часов. Раздался противный скрип, но на стекле осталась лишь едва заметная царапинка, какую может оставить только обычное стекло, но никак не алмаз. Спросил:

— Въезжаешь, или объяснить?

Он не сомневался, что объяснений не потребуется. Так и оказалось — прошло совсем немного времени, и Олеся, обжигая его ненавидящим взглядом, спросила:

— Все два кило — стекляшки?

— А как же, милая, — сказал Лаврик. — Мы люди скрупулезные.

— Значит, вы заранее…

— А как же, — сказал Лаврик со своей фирменной ангельской улыбкой.

— Как вы ухитрились и успели?

— Прекрасная погода сегодня, не правда ли? — ответствовал Лаврик, сидевший с просветленным ликом.

Она зло бросила:

— Скоты…

— Мельчают люди, мельчают времена, — грустно сказал Лаврик Мазуру так, словно за столом они были одни. — Как романтично это выглядело в старые времена… — он с чувством продекламировал: «Лицо миледи покрылось смертельной бледностью. „Вы сам сатана!“ — прошептала она». Вот это был гламур…

— Не тянешь на сатану, — сказала Олеся относительно спокойно. — Коли уж мы на «ты»… — она закурила, пальцы ничуточки не тряслись. — Ну, хорошо, хорошо… Вы меня переиграли, сволочи…

— Милая, а ты совсем-совсем не боишься, что мы тебя сейчас придушим? — вкрадчиво осведомился Лаврик.

— Не боюсь, — отрезала она. — Я верю, что вы крутые, но нужно же и соображать… Здесь повсюду камеры видеонаблюдения. Ваши физиономии на десятке пленок. Вы не на цветочный киоск наехали, и вам еще как-то из страны выбираться… понимаете вы это?