Джек Хиггинс - Железный тигр (сборник)

Сделав большой глоток, я протянул бутылку Киазиму. Он, перед тем как выпить, произнес тост:

— За легкую смерть, Джек.

— Это не для меня, старина. Даже легкой смерти я не могу себе позволить.

И не смог бы. С этой мыслью я подхватил с пола рюкзак с автоматом и двинулся в глубь туннеля, утопая по колено в зловонной жиже.

Не могу припомнить, чтобы мне было когда-нибудь так противно. Отвратительный запах, казалось, проникал сквозь одежду, кожу тела. Я остановился и отхлебнул еще бренди.

Над поверхностью воды в туннеле, который начал круто подниматься вверх, клубился легкий туман. Идти было не тяжело, к тому же, на мое счастье, ход теперь стал шире и выше.

Вскоре мне показалось, что жуткий запах начал понемногу ослабевать. Скорее всего, оттого, что мы все дальше уходили вверх от того зловонного места. Стало холоднее, и в воздухе начал ощущаться запах сырой земли. Это уже было не так противно, и я, по крайней мере, смог снова дышать полной грудью.

Я аккуратно отмечал наш путь по схеме, которую держал в одной руке. В другой у меня был фонарик. Нам нужно было попасть в третий отсек, располагавшийся по левую от нас сторону. Его мы достигли через десять минут. Он был не более четырех футов высоты, но зато сухой.

— Теперь я пойду первым, Джек, — прошептал Киазим. — Ты будешь говорить мне, куда идти. Так ты сконцентрируешь свое внимание на схеме. А то один неверный поворот в этом лабиринте, и мы заблудимся.

Точнее охарактеризовать ситуацию, в которую мы попали, было невозможно. Я сказал Киазиму, что нам нужен четвертый проход справа, и он пошел дальше, отсчитывая вслух попадавшиеся на нашем пути повороты. Я каждый раз сверял наш путь со схемой.

Пока мы передвигались вперед от одного поворота к другому, я потерял счет времени. Казалось, что мы уже находимся здесь неимоверно долго.

Самым трудным оказался завершающий участок пути. Туннель в этом месте был всего около трех футов в диаметре и выходил на поверхность под большим углом. Каменная кладка по периметру была гладкой и скользкой, что сильно затрудняло наше продвижение. Киазим, стиснутый в узком проходе, прилагая огромные усилия, постепенно продвигался все выше и выше. Спустя некоторое время он, понизив голос, сообщил, что чувствует запах свежего воздуха, и попросил меня выключить фонарь.

От его слов на душе стало легче, и я с удвоенной энергией двинулся за Киазимом. Несколько секунд спустя Киазим, протянув в мою сторону руку, прижал меня к выступу в каменной кладке хода. Я ощутил сильный запах влажной травы и, протянув вперед руку, коснулся прутьев решетки.

— Решетка люка для дождевых стоков, как ты и говорил, — сказал он. — Из тебя вышел бы отличный штурман, Джек.

— Благодари не меня, а немецкого инженера, составившего эту схему, — ответил я. — Ее можно поднять?

— Она наполовину ушла в землю, но я сейчас попробую.

Уперевшись ногами в каменную стену, Киазим надавил спиной на решетку. Но она не поддалась. Я протиснул руку между Киазимом и стеной и поводил по толстым прутьям решетки. Теперь я понял, в чем была загвоздка.

— Она на висячем замке, — прошептал я. — После немцев, скорее всего, его так и не открывали.

Однако это нас не обескуражило, так как в сумке с инструментами, которую мы предусмотрительно прихватили с собой, была пара мощных ножниц фирмы "Золингер" для резки арматуры. Поначалу в темноте лязгнул металлический замок. Затем я услышал, как, собрав все силы и сжав ножницы, крякнул Киазим. Раздался щелчок, и замок был срезан.

Киазим снова уперся спиной в решетку и вновь надавил на нее своим могучим телом. На этот раз решетка, ушедшая со временем краями в землю, медленно повернулась на проржавевших петлях, издав при этом отвратительный звук.

Киазим вылез первым. Я последовал за ним на четвереньках и вскоре оказался в мокрой траве под кустом какого-то растения рядом со старой каменной стеной.

Как и предполагалось, мы оказались в саду за внутренними стенами в юго-западной части форта в тридцати — сорока ярдах от бокового входа в тюремный госпиталь. Все в точности соответствовало тому плану, которым снабдил нас Алеко. Все, за исключением фонаря, висевшего над дверью госпиталя.

Стояла чудесная ночь. После тех зловонных запахов, которыми мы надышались в канализационной системе, воздух показался мне особенно чистым и свежим, благоухающим ароматами растущих по всему саду цветов. От нас исходил такой смердящий запах, что мы были противны сами себе. Окружавшая нас первозданная чистота еще больше усиливала это чувство.