Александр Тамоников - Пуля для карателя

— Он? — спросила Маша.

— Он, — кивнул Иван. — Какой день — такое и пойло. Будешь? — предложил он девушке фляжку.

— А чем мы хуже вас, мужчин? — усмехнулась она, приложилась к армейскому сосуду, а потом передала фляжку Ковальскому. Тот расцвел, припал к целебному источнику. Потребив, начал икать, чуть не выронил фляжку. Ее предусмотрительно отобрал спаситель Ивана, сделал пару глотков, да еще и демонстративно прополоскал рот, прежде чем проглотить. Юзеф пил шнапс как воду, кадык совершал возвратно-поступательные движения. Приподнялась немка, вытянула шею, как галчонок. Собравшиеся сдавленно захихикали. Она смутилась, но решимости не утратила. Юзеф тоже смутился, помешкал, затем начал осторожно, словно больную, поить немку. Она пила маленькими глоточками, поперхнулась, закашлялась. Юзеф смутился еще больше, похлопал ее по спине. Какая идиллия, — подумал Иван, покосившись на Машу. — Немка и еврейский боевик. «Сопоставление несопоставимого. Хотя сам-то чем лучше? Иван да Марья, твою налево…»

Во фляжке еще оставалось, и прошлись по второму кругу, поделили по-братски и по-сестрински. Наконец Таврин заговорил:

— Небольшое объявление для тех, кто не в курсе. Я — офицер советской контрразведки, выполняю в тылу нацистов служебное задание. Прошу прощения, если это кому-то не понравится. Зовите Иваном, не ошибетесь. Эта девушка — тоже наша сотрудница, Мария, — положил он руку на плечо Маши. — Поэтому не смущайтесь нашей немецкой формы, так надо. Вернее, было надо… Мы не испытываем неприязни ни к кому из присутствующих, какую бы идеологию они ни поддерживали. Мы воевали сегодня в одной связке, и этим все объясняется.

— Ну, я так и знал… — расстроенно прошептал Ковальский.

Немка съежилась, словно перестала дышать. Юзеф монотонно что-то жевал — все сказанное не было для него новостью. В его структуре, сформированной из разных организаций, к большевикам относились по-разному. Антифашистский блок представлял левые взгляды — коммунистов и социалистов. Члены Польской рабочей партии за Советы стояли горой. Социал-сионисты, ухитрявшиеся совмещать сионизм с социал-демократией, большевиков недолюбливали. А члены откровенно правой организации «Бейтар» относились и вовсе враждебно. Если Маше удалось с ними договориться, значит, парень свой.

— А я вот об этом не подумал, — задумчиво признался обладатель торчащих ушей и протянул короткопалую ладонь: — Джерри Кембл, капитан Воздушного флота Его Королевского Величества…

Иван от удивления поперхнулся, но машинально пожал протянутую руку и спросил:

— Признайтесь, Джерри, вас сбили?

— Сбили, — признался англичанин. — Сбили, как ворону, пролетающую над деревней…

«Я тоже косил под англичанина — еще не далее чем вчера, — с какой-то странной гордостью подумал Таврин. — И трубку, из которой я пристрелил кучу народу, создали британские оружейники…»

Нельзя сказать, что эмигрантское правительство Миколайчика совсем уж махнуло рукой на повстанцев. Им помогали — вернее, делали вид, что помогали. В противном случае было бы совсем стыдно и не по-человечески. Сталин запретил посадку на советских аэродромах британских и американских транспортных самолетов, что крайне затрудняло переброску, поскольку ближайшие авиабазы союзников располагались лишь на юге Италии и непосредственно на Британском острове. В этом имелась пусть жестокая, но логика. Армия Крайова не признает большевистскую власть. Британия — и вовсе «закадычный» враг. Статус союзников ближе и роднее не делает. Принцип «против СССР за счет СССР» иногда срабатывал, но в данном случае — нет. Британские бомбардировщики вылетали на Варшаву с итальянского аэродрома Фоджия. Иногда самолеты комплектовались польскими экипажами. Груз сбрасывали в варшавских предместьях, занятых повстанцами, или на городские кварталы, контролируемые ими же. Немецкая ПВО, разумеется, не дремала. Зенитных частей в районе Варшавы было предостаточно. Самолеты сбивали, как тарелочки для стендовой стрельбы — зачастую они даже не успевали избавиться от груза или, что еще хуже, были вынуждены сбрасывать его в расположение неприятеля, чтобы избавиться от балласта. Кто-то делал это осознанно, чтобы не сбили.

— Мы успели сбросить груз, — как бы читая его мысли, пробормотал Кембл. — Уходили над северными предместьями Варшавы… Нас было четверо — я, второй пилот, радист, штурман… Сообщили по рации, что миссию выполнили, скинули груз именно в нужный квадрат… позднее, правда, я узнал, что в районе уже второй день хозяйничали нацисты… Тут нас и подбили… Штурман голову разбил от удара о борт, у нас не было времени надевать на него парашют… Второго пилота тоже убило… Мы с радистом Ларри Льюисом успели выпрыгнуть… Его с земли из пулемета прошили перед приземлением — я видел, как он болтается в стропах… А я рядом с зенитным орудием приземлился — темно же, ничего не видно, батарею замаскировали… Приземляюсь, а немцы ржут, по плечу похлопывают, спрашивают, как там дела у короля Георга VI, не надо ли чего… Потом парашют сняли и так вломили, что я потом два дня продохнуть не мог…