Федор Бутырский - Прокурор для Лютого

— Что поставить?

— А у тебя что — на любой вкус, что ли, есть? — немного удивился Заводной.

— В нашем деле главное — угодить клиенту, — принялся объяснять водила свои взгляды на нелегкий таксистский труд. — Чтобы и тебе, и мне интересно было. А для клиента самое главное — грамотный сервис… Так что из музыки поставить?

— Ну, тогда… Тогда что-нибудь такое, мурчащее, — пассажир вольготно вытянул ноги и сделал характерный жест пальцами. — И погромче. Въезжаешь?

Сидевший за рулем понятливо покачал головой, улыбаясь чему-то, поискал нужную кассету, сунул ее в щель магнитолы, небрежно щелкнул кнопкой — сперва из динамиков послышался шелест ленты, а затем хриплый и доверительный голос запел, заурчал, с невероятными подвываниями, нарочито коверкая слова на хулиганский манер:

Что поделать — во времена всеобщего вырождения нравы падают, а интересы мельчают; нынешние дворовые тинейджеры бренчат на гитарах исключительно блатную романтику — в отличие от незамысловатых творений студенческой, походной да любовной лиры, столь популярной некогда у их родителей. Все, где надо, где не надо, гнут пальцы на уголовный манер, все трындят о каких-то неизвестных, но грозных бригадах и мифических авторитетах, с которыми якобы дружны. Наверное, пройдет еще совсем немного времени, и на школьных уроках музыки и пения будут изучать не Моцарта и Шостаковича, а Шуфутинского с Кругом.

Ровно гудел двигатель, салатная «Волга» быстро приближалась к Тушино, ловко маневрируя в перенасыщенном автомобилями центре Москвы.

То ли от этой уверенной езды, то ли от приятной хрипотцы голоса блатного менестреля Заводной немного успокоился. Ничего страшного, все образуется — вон, в Польше, когда он узнал о задержке дорожными ментами первой партии груза, очко сыграло…

И ничего, развели ситуацию.

К тому же, Коттон наверняка не знает, что его засекли, а это только на руку.

Машина, неожиданно резво обогнав микроавтобус, мгновенно перестроилась в левый ряд — многоопытный водитель в последний момент успел проскочить под стрелку светофора. По всему чувствовалось, что он отлично знает эту дорогу — наверняка Заводной успевал в Тушино раньше, чем планировал. Тут, на второстепенной улице движение было не таким интенсивным — теперь машина неслась, подпрыгивая на рытвинах.

Митрофанов покрутил ручку магнитолы — народный исполнитель заорал болезненно-надрывно, во всю пропито-прокуренную глотку:

— Не надо так громко, Заводной, — неожиданно произнес водитель.

Притормозив, «Волга» неожиданно юркнула в какой-то двор — пассажир, донельзя удивленный тем, что его погоняло откуда-то известно таксисту, застыл с открытым от удивления ртом.

— Ч-ч-что?..

— Я не люблю слушать музыку громко, а тем более такую, — таксист, заехав в безлюдный глухой тупичок, остановил машину и резко обернулся к пассажиру: теперь сидевший за рулем человек меньше всего походил на типичного пролетария московских дорог. Сеть тонких, почти невидимых паутинных морщинок, тяжелый взгляд немного прищуренных серых глаз, в которых зарницами играли стальные огоньки, тонкие поджатые губы…

Не в силах вынести этого взгляда, Заводной инстинктивно дернул ручку двери, чтобы выбраться из машины — дверь не поддалась: видимо, машина запиралась изнутри каким-то хитрым способом.

— Двери заблокированы, стекла в машине небьющиеся, — спокойно предупредил Лютый возможные действия своего пленника. — А вот музыку, пожалуйста, все-таки сделай тише, а еще лучше — выключи совсем. Я не желаю слушать подобное уродство…

Рука пассажира медленно и незаметно потянулась во внутренний карман белоснежного пиджака — туда, где наверняка лежало оружие, однако воспользоваться им Заводной уже не смог: точный удар ребром ладони по острому кадыку — Митрофанов принялся судорожно хватать воздух, словно вытащенная на лед рыба, а Максим уже вытаскивал из внутреннего кармана пиджака снятый с предохранителя пистолет Макарова.

— Дергаться тоже не советую, — выключив магнитолу и выждав, пока пассажир понемногу придет в себя, деловито посоветовал Максим. — К тому же, спешить тебе больше некуда. Твой тушинский друг Хвост теперь лежит мертвый в багажнике собственного «форда» — баловался пацан со шприцом, наверное, хотел встать на путь исправления, медбратом в детский дом устроился… И добаловался вот. Образования не хватило. — Оценив реакцию Митрофанова, Нечаев продолжил: — А другой твой приятель, некто Чирик, со своей татуированной подружкой — какая жалость! — по неосторожности отравился газом в собственной квартире в Сокольниках. Чайник поставили на плиту, а конфорку зажечь забыли. Типичный несчастный случай. Зря ты Хвосту на пейджер все это время наяривал, зря сообщал, где тебя искать. А чтобы ты мне поверил, смотри…