Федор Бутырский - Прокурор для Лютого

Размытые радужные пленки размышлений поплыли дальше, по течению, растворились в мозгу.

Стоп!

Ведь там, в заброшенном ДОТе, когда неизвестные, но такие предупредительные бандиты на «рэнджровере» зачем-то попросили Коттона подняться наверх, он насильно влил в Митрофанова минералку, заряженную препаратом!

Где теперь Заводной, чьи команды он выполняет? Ведь Прокурор наверняка знает все о Митрофанове!

И тут в голове неожиданно родилась мысль — настолько дикая и неправдоподобная, что Лютый, сразу же бросив компьютер, нервно заходил по комнате.

Бороться с «русским оргазмом» можно лишь при помощи «русского оргазма»!

Теперь Заводной ни что иное, как управляемая на расстоянии бомба. Его можно отправить к Сухому, ему можно приказать совершить что угодно — и Митрофанов сделает, не задумываясь.

Максим закурил, еще раз перечитал меморандум.

Да, сомнений быть не могло: Заводной — его тайное оружие; о котором никто не знает. И если бы его время от времени поить препаратом, этот человек…

…дзи-и-и-и-и-и-и-и-и-инь!..

Неожиданно зазвонил телефон — настырно и въедливо, начисто разрушая все логические построения.

Метнув в аппарат полный ненависти взгляд, Лютый вышел на кухню — поставить кофе, но и туда доносилось это пронзительное, прерывистое «дзи-и-и-и-и-и-и-и-и-инь!.» Более того, через несколько минут запищал сотовый телефон: видимо, и по городской связи, и по мобильной звонил один и тот же абонент.

Телефоны трезвонили, не переставая — как ни пытался отрешиться Максим от этих звуков.

Лютый лениво цедил кофе, затягивался сигаретным дымом, таким сладким после первого глотка, и думал: как должно быть, счастливы были люди до изобретения этой проклятой штуки, телефона. Провода — точно проводка электрошока к душам абонентов; аппарат со своим омерзительным «дзи-и-и-инь!.» — оголенный конец медной проволоки, по-садистски воткнутый заостренными контактами в нежный человеческий мозжечок. Максим не ждал никаких звонков, не хотел никого видеть и слышать — он хотел хоть на несколько минут принадлежать только самому себе.

…дзи-и-и-и-и-и-и-и-и-инь!..

Нечаев, с силой затушив окурок, прошел в комнату, взял трубку и, маскируя недовольство, произнес:

— Алло…

Никогда нельзя открыто высказывать своего недовольства — этому он научился еще за время службы во 2-м Главупре КГБ. Все — на улыбочке, легко и свободно. Высказать недовольство — значит, дать фору противнику. А ведь по телефону противник не виден — звонящий всегда имеет преимущество перед слушателем.

— Слушаю вас…

— Зря вы трубку не берете, Максим Александрович, — послышался знакомый голос Прокурора — с явно ироническими интонациями. — Я ведь знаю, что вы теперь дома. Наверняка курите, кофе пьете и мысленно посылаете меня подальше.

Лютый невольно кашлянул, но никак не выдал своего удивления.

— А я ведь вам по делу… Максим Александрович — мне кажется, мы все немного запутались.

Утверждение не могло не удивить Лютого.

— В чем же?

— Я абсолютно уверен, что вы считаете меня не тем, кем я являюсь на самом деле. Давайте встретимся и все обсудим. Согласны?..

Нечаев всегда отличался образностью и масштабностью мышления — часто, размышляя над какими-то событиями, он проводил в уме самые немыслимые сравнения и параллели; как ни странно, но это помогало ему найти единственно правильный выход.

Вот и теперь, анализируя свое нынешнее положение, Максим почему-то — кстати или некстати — подумал: все это напоминает какой-то фильм из дешевого видеопроката. Нажал кнопку — лента мотается быстрей, нажал другую — кадр замер, нажал третью — и наблюдаешь события в обратном порядке…

И действительно — сравнение странное, но на удивление верное.

Когда любитель домашнего просмотра видеофильмов смотрит на экран телевизора, то наблюдает сюжет в обычном темпе: герои движутся, разговаривают, действуют примерно так же, как и в реальной жизни.

Фредди Крюгер методично преследует очередную жертву, бедра проституток в немецком порнофильме двигаются с равномерностью топора рубщиков мяса на Центральном рынке, хороший ковбой Джо стреляет в плохого шерифа Билла именно с той скоростью, на которую способен его винчестер или кольт, а великий каратист Брюс Ли молотит многочисленных врагов закона со скоростью пусть тренированного, но все-таки живого человека.

Нормальная кинематографичская скорость: двадцать четыре кадра в секунду.