Александр Тамоников - Яд власти

— Угу! Ушел.

Бармен посмотрел на Уланова и Седову:

— Прошу извинить за неудобства, мы не обеспечили безопасность посетителей. Но больше у кафе ни одного мерзавца не будет. Так что заходите.

— Конечно. Как понимаю, полицию ты не намерен вызвать?

— А зачем, без нее разберемся.

— Ну, дело ваше.

Уланов отдал нож одного из бандитов бармену. Сказал Людмиле:

— Пойдем, дорогая.

Они прошли на стоянку. Сели в машину.

— А ты молодец, — сказала Людмила, — не испугался, меня же дрожь до сих пор бьет.

— Мужчина должен защищать свою женщину.

— А я уже твоя?

— Надеюсь, будешь таковой. Где живешь, Людмила Андреевна? Или ты передумала, и мы поедем ко мне?

— Я же сказала, не могу.

— Тогда называй адрес.

— Осенняя, 16.

— Это рядом с вокзалом?

— Да.

Уланов отвез Седову домой, проводил до квартиры. Дальше Людмила его не пустила, но позволила поцеловать. Роман вернулся домой, оставив машину на стоянке. Он был раздражен, нет, не тем, что двое отморозков пытались напасть. Это ситуация, в общем-то, штатная. Он был раздражен поведением Людмилы. Хотя, в принципе, что он ожидал? Что она ринется к нему в объятия? Возможно, но Людмила оказалась не Ларисой. Лучше это или хуже, пока непонятно. И вот это раздражало вкупе с сомнениями, а правильно ли он повел себя. Но все выяснится. И скоро. Чего нельзя сказать о деле, которым нагрузил полковник Смолинский.

В то время, когда Уланов разбирался с незадачливыми грабителями, серебристый «Лексус», выйдя из леса, взял к обочине и остановился. Находившийся в машине Гюнер достал сотовый телефон, набрал по памяти номер. Ему ответили не сразу:

— Да?!

— Эдуард? Добрый вечер, узнал?

— Привет, узнал, ты чего приехал, да так поздно?

— Хозяин твоей хаты где?

— Спит. Старик ложится рано.

— Тогда аккуратно, чтобы не разбудить его, выйди садом и огородом к грунтовке, что идет вдоль реки.

— Зачем?

— Послушай, Эдик, я не просто так ехал шестьдесят верст. Дело есть! Там у кустов, и чтобы никто не видел, жди меня.

— Кому тут видеть?

Гюнер отключил телефон. Продолжил движение. Асфальтированная дорога делила деревню Аксу на старую, полуразрушенную, где осталось шесть жилых домов со стариками и где был поселен бывший начальник артиллерийских складов подполковник Ефимов. И на новую. Там в новой деревне вовсю шло строительство домов, коттеджей.

Гюнер свернул на грунтовку, уходящую вправо, в объезд старой деревни. В небольшой рощице остановился, забрал с заднего сиденья сумку, закрыл машину, пошел по дороге. Ефимов, завидев его, вышел навстречу:

— Что случилось, Тургай?

Турок проигнорировал вопрос, задав свой:

— Дед твой не видел, как ты вышел?

— Сказал же, он спит. Храп на всю хату. Так что случилось?

— Твои документы готовы, они у Богана. У него же твоя доля. Банковская карта, выписка со счета и наличными триста тысяч рублей.

— Деньги все перевели?

— Сам убедишься.

— Так что, ты приехал за мной?

— Наконец-то понял. Да за тобой.

— Но мне надо переодеться.

Ефимов вышел из дома в спортивных брюках, майке и кроссовках.

Гюнер указал на сумку:

— Старье оставишь, кто-нибудь из людей Богана потом заберет, здесь новая одежда. Пройдем к реке, там переоденешься.

— Почему не тут?

— Потому, что я не хочу, чтобы твое переодевание случайно увидела какая-нибудь влюбленная парочка, а молодежь часто приходит сюда, помиловаться вдали от родителей.

— Да нет тут никого сейчас.

— Ты будешь тянуть время? Тебе еще в Москву ехать, рейс на Барселону утром.

— Ты повезешь?

— Я! Так решил босс.

— Ладно, пойдем. Вещи-то приличные купил, все же в Европу лечу?

— Подбирала госпожа Губер, она в этом толк знает.

— Эта дамочка да.

Они спустились к реке. Берег здесь был обрывистый, но невысокий, не более метра. Под ним узкая полоса песка, на которую тихо накатывали сонные волны. В нескольких метрах от берега неглубоко, а затем обрыв. Объясняется это тем, что в этом месте был изгиб реки. Поэтому на этой стороне глубоко, на противоположной мелко.

Подошли к самому обрыву.

Гюнер сказал:

— Раздевайся до трусов.

Бывший, «торжественно похороненный» за тысячи километров отсюда, Ефимов усмехнулся, разделся.

— Давай шмотки, посмотрю, что купили.

Гюнер открыл сумку, нагнулся и… бросился на Ефимова. Тот не успел ничего понять, как оказался в воде под турком. Гюнер держал его крепко. Недолго извивался и дергался оборотень. Затих.