Сергей Зверев - Этому в школе не учат

Штейнер не стал исключением. И вскоре от него ушло в Берлин сообщение: «Объект «Консул» готов к сотрудничеству с американской разведкой».

И пошли от абвера особые задания, типа получения информации о передвижениях и системе охраны Лазаря Кагановича. Немцы не без оснований полагали, что именно благодаря железному наркому, его могучей воле и организаторским способностям так четко, насколько это только возможно, работает система железнодорожных сообщений в СССР, идет бесперебойное снабжение фронта. И вынашивали планы его ликвидации.

— Звоночек тревожный, — отметил Вересов. — Похоже, они начинают всерьез готовить акции против первых лиц нашего государства.

Несмотря на понесенные потери, немцы не сбавляли диверсионной и разведывательной активности. А я все так же мотался по фронтам. И готов был поклясться, что абвер мы теперь переигрываем вчистую. Количество активных радиоигр уже исчислялось десятками. И немцы сбрасывали нам, как они искренне считали, для своих резидентур рации, оружие, новых агентов. А мы щедро кормили их качественной дезинформацией.

С начала 1944 года активнее пошло освобождение Украины и Белоруссии. А вместе с этим кардинально поменялся характер деятельности наших подразделений.

Теперь проблемой стали не столько гитлеровские парашютисты, сколько оставляемые германскими спецслужбами агентурные сети, прикормленные фашистами националистические организации и целые подпольные националистические армии, типа УПА — Украинской повстанческой, или Белорусской освободительной армии «Черный кот». Нам противостояли десятки тысяч фанатиков с промытыми мозгами, мечтающих о независимости своих республик, а также различных борцов с коммунизмом, москалями, разношерстных фашистских прихвостней. Одной из задач СМЕРШа стала борьба с этим отребьем.

При дележе полномочий в отделе меня сделали ответственным за Белорусское направление. Там теперь каждый день Красная армия выбивала немцев из городов, деревень и поселков. И вместе с передовыми ударными частями туда входили СМЕРШ, территориальные подразделения НКВД и НКГБ.

Первое, что мы делали на освобожденных территориях, — вычищали немецкую агентуру, по которой имелась оперативная информация. Арестовывали полицаев, палачей, а то и скрывавшихся в подвалах и амбарах гитлеровских солдат и офицеров.

Некоторых особо отличившихся фашистских карателей по приговору трибунала вешали принародно на центральных площадях. Конечно, возбуждать казнями у населения низменные чувства никак не входило в планы нашей власти, которая с первых дней своего существования взяла курс на воспитание нового, благородного и честного человека. Но в данном случае это было оправдано. Слишком велика была у народа ненависть к нацистским палачам, и она требовала выхода…

Оттрещала хрустящими стеклянными морозами зима. Прошла холодная весна. Настало победоносное лето. В июне 1944 года наши войска освободили Витебск и Могилев. В июле Красная армия вернулась в покинутый в июне 1941 года Минск — ныне практически стертый с лица Земли.

Националистическое подполье и немецкие диверсанты не дремали. И за тылы мы спокойны не были. Накал вражеской диверсионной работы и силовых акций вырос на порядок. На территории РСФСР фашистские приспешники все больше ощущали себя гонимой дичью. А в украинских и белорусских лесах превращались в охотников.

При изучении сводок я отмечал, что особенно тревожное положение для нас складывалось в Минской и Витебской областях, в тылах Второго Белорусского фронта. Там чуть ли не ежедневно шли нападения на советских и партийных работников, мирных жителей и даже на военные колонны, в основном тылового обеспечения. Шла рельсовая война — постоянно предпринимались попытки подрыва железнодорожных путей, иногда даже успешные.

Под прикрытием окрасившихся в зелень дремучих лесов враги совершали все более дерзкие вылазки. Нанеся удар, они уходили в «зеленку», умело отрываясь от преследователей, выставляя ловушки.

При этом фашистские прихвостни и на освобожденных территориях продолжали свои подлые трюки, проработанные их кураторами из СД и абвера. Вот в своем тесном кабинете на Лубянке я перелистываю свежие сводки, красным карандашом отмечая наиболее важные строки:

«В деревню Пореченка зашла бандгруппа количеством до десяти человек, переодетых в форму РККА. Якобы за содействие фашистам произвели казнь пятерых местных жителей, имея целью вызвать озлобление в отношении Красной армии и советской власти».