Евгений Сухов - Чужой своим не станет

Немного сбоку капитан услышал какое-то шевеление. Рефлексы сработали мгновенно – толкнув на землю стоявшего рядом немца, он отскочил за сосну. В ту же секунду длинная очередь рассекла воздух и, срывая со ствола кору, прошла совсем рядом с головой Тимофея. В ответ, заставив диверсантов угомониться, с двух сторон затрещали автоматные очереди.

– Кто это был?! – спросил по-немецки Романцев перепуганного радиста.

Прикрыв голову руками, тот что-то бормотал, не желая подниматься.

– Гауптштурмфюрер Штольце, – произнес радист. – Там дальше вторая дверь, она бронированная. Просто так туда не попасть.

– Сколько там человек?

– Двое. Гауптштурмфюрер Штольце и Рыжков.

– Что они намерены делать?

– Мне трудно за них решать, но, похоже, они будут отстреливаться.

– У них много боеприпасов?

– Хватит на неделю.

– Матерый враг, – мрачно проговорил капитан Романцев. – Только мы тоже не намерены миндальничать. Вот что, старший сержант, – обратился он к командиру разведотделения. – Оцепить блиндаж. Если откажутся сдаваться, забросаем их гранатами. Останутся в живых – значит повезло. Если нет – невелика потеря.

Автоматчики окружили блиндаж, заняли удобные позиции. Простреливался каждый метр. Спрятаться не удастся.

Романцев приблизился к блиндажу и громко прокричал по-немецки, четко выговаривая каждое слово:

– Гауптштурмфюрер Штольце, ваш блиндаж окружен! У вас нет другого выхода, как сдаться! Гарантирую вам жизнь! Даю пять минут! – Капитан посмотрел на часы: – Время пошло!

Прошла минута, за ней так же утомительно потянулась вторая. Тимофею казалось, что в ожидании замерла даже сама природа: не было ни дуновения ветерка, ни стрекотания кузнечиков. Ровным счетом ничего, что могло бы нарушить эту безмятежность.

– Прошла четвертая минута! – громко объявил Романцев и, повернувшись к Коваленко, сказал: – Приготовиться к бою. Действуем по моей команде.

Неожиданно дверь распахнулась, и из блиндажа вышли двое. Рыжков одной рукой держал Штольце за шею, другой держал пистолет, приставленный к его виску.

– Мы выходим. Только не стреляйте, – громко проговорил Рыжков. – Мы сдаемся.

Диверсанты выбрались на сочную траву, затоптав ее тяжелыми каблуками. Зверь был матерый, обученный. От такого можно ожидать чего угодно. Разведчики не спешили покидать укрытие, внимательно наблюдая за противником.

– Брось пистолет и подними руки! – приказал капитан Романцев.

– Послушай, начальник, мне гарантии нужны. Я вам вон какого осетра приволок. Мне это зачтется? К стенке не поставите?

Что-то в поведении Рыжего Романцеву не нравилось. Такие матерые звери отбиваются до конца, приберегая последний патрон для себя, потому что понимают: терять им нечего. А этот даже пяти минут не желал подумать, сразу выскочил.

Тимофей поманил к себе Коваленко. Прячась за деревьями, старший сержант подскочил к капитану:

– Не нравится мне эта карусель. Что-то от нее дурно попахивает. Обойди аккуратно с тыла, выбери момент и пристрели этого Рыжкова. Только так, чтобы Штольце не пострадал. Фриц мне живой нужен. Сумеешь?

– А то как же, – с готовностью отозвался Коваленко. – Я ведь охотник, белке в глаз попадал. А такая мишень для меня – все равно что в слона палить с трех метров.

– А я ему пока зубы буду заговаривать.

Коваленко скрылся в чаще.

– Рыжий, я не против, со своей стороны я сделаю все возможное. Но решаю не я, а суд, я только обещаю посодействовать.

– Гражданин начальник, ты даже мое погоняло знаешь? Похвально! Хорошо работаете, не ожидал. Да я вот боюсь, что как только отпущу этого осетра, так вы меня тотчас и порешите. Гарантии мне нужны, гражданин начальник!

– Ты не в том положении, чтобы условия ставить, Рыжий. Суд учтет твою добровольную сдачу, все твои показания, тогда вышки удастся избежать. Максимум дадут четвертак. А там, кто знает, может, и под амнистию попадешь.

Рыжков, будто понимая, что его могут взять на мушку, на месте не стоял – двигался, поворачивался то одной стороной, то другой, все дальше отдаляясь от блиндажа. Гауптштурмфюрер Штольце, удерживаемый Рыжковым, двигался следом, оставив всякую попытку к сопротивлению. Между диверсантами и бойцами Романцева было каких-то пятьдесят метров – расстояние, удобное для быстрого захвата. Но существовала большая вероятность напороться на пулю!

Капитан видел, как старший сержант уже зашел со спины Рыжкова, незаметно сел под куст и, вооружившись винтовкой, выбирал удобный момент для решающего выстрела. Но Рыжков, будто чувствуя затылком направленный на него ствол, укрывался за деревьями, отходил все дальше в лес, подтягивая за шею гауптштурмфюрера Штольце.