Евгений Сухов - Чужой своим не станет

– Разнять! – закричал Романцев и бросился на Штольце.

Увернувшись от Тимофея, Штольце повалился на землю и, продолжая сжимать в смертельных объятиях радиста, покатился по склону. Радист засипел, пытался отцепить руку, сжимавшую горло. Тщетно! Подскочившие бойцы навалились на гауптштурмфюрера, вцепились ему в плечи, попытались оттащить в сторону. В какой-то момент радист стал уже обмякать, подбежавший Романцев, не мудрствуя, ударил гауптштурмфюрера сапогом в лицо. Голова Штольце откинулась назад, только после этого он разжал смертельные объятия. На разбитом в кровь лице диверсанта запечатлелась кривая улыбка.

– Ты живой? – подошел Тимофей к хрипевшему радисту. – Ну, слава богу! Никогда не думал, что немца придется защищать… Как же вы так? – в досаде посмотрел Романцев на бойцов. Хотя понимал, что в первую очередь в произошедшем следует винить себя. – Просмотрели! Ладно, обошлось… Становись на край, – приказал капитан гауптштурмфюреру.

Штольце встал на самый край ямы лицом к Тимофею. Ни страха, ни волнения – ничего такого, что должно присутствовать в такую минуту. Немец принимал исход, к которому шел всю жизнь. Как человек военный, он осознавал, что может погибнуть в любую минуту. Это могло случиться вчера или месяц назад. За время службы его могли убить несколько десятков раз, вот только Ангел-хранитель оказался расторопнее смерти, но, видно, и он крепко подустал и сейчас был просто бессилен. Значит, судьбой предначертано, что умереть он должен именно в эту минуту. Так зачем же понапрасну лить слезы?

– Приготовиться!

Старший сержант Коваленко с двумя автоматчиками отделился от группы бойцов и остановился в нескольких метрах от Штольце. Передернули затворы, вскинули автоматы. Терпеливо ждали приказа капитана, который в этот момент являлся и судьей, и исполнителем смертного приговора.

Штольце приготовился к смерти: застегнул на все пуговицы мундир, заметно распрямился, приподнял острый подбородок, отчего его осанка стала непростительно гордой.

– Отставить! – неожиданно приказал Романцев. – Мы с ним в другом месте потолкуем. Засыпать труп, чтобы звери не растащили. И – к машине!

Весь следующий день прошел в допросах. Не давая Штольце отдохнуть, его поочередно расспрашивали полковник Русовой и капитан Романцев. Гауптштурмфюрер охотно рассказывал о погибших диверсантах, называл их прежние клички, раскрывал операции, в которых они принимали участие; поделился воспоминанием о своих прежних делах, включая Югославию, Польшу, Северный Кавказ… Поведал, когда именно и при каких обстоятельствах он познакомился с диверсантами Рыжковым, Курбановым и Феоктистовым. Подробно рассказал о некоторых заметных операциях дивизии «Бранденбург-800», в том числе о захвате Львова, в котором он лично принимал участие. Поведал о некоторых секретных методиках подготовки диверсантов в разведшколе при соединении «Бранденбург-800». Но категорически отказывался называть командиров подразделений и преподавателей разведшколы.

В целом задача была выполнена: группа диверсантов ликвидирована, нанести урон фронту они уже не смогут. Но к гауптштурмфюреру оставалось еще много вопросов: какое именно задание он должен был выполнить, с кем должен связаться в советском тылу, где располагаются блиндажи повстанцев, кто именно из немецких агентов легализовался в частях Красной армии. Но Штольце упорно молчал. Для того чтобы его разговорить, требовалось время, но о результатах следовало доложить немедленно. Фронт не ждал!

Подняв трубку «ВЧ», Тимофей произнес:

– Капитан военной контрразведки СМЕРШ Романцев. Соедините меня с начальником Третьего отдела Главного управления контрразведки СМЕРШ полковником Утехиным.

– Соединяю, – отозвался приятный женский голос.

Еще через минуту мембрану потревожил мягкий интеллигентный голос полковника:

– Слушаю тебя, Тимофей. Удалось что-нибудь узнать?

– Штольце играет в молчанку. Точнее, он говорит, но только то, что нам давно и так известно.

– О цели заброски сказал что-нибудь?

– Ничего!

– Какое твое общее впечатление о нем?

– Хорошо подготовлен. Идейный, такого просто так не разговорить. Может, пришло время применить какие-нибудь специальные меры?

– Если он хорошо подготовлен, где гарантии, что он не придумал все это в камере. Тут нужно придумать что-нибудь похитрее и понадежнее. А нам его признания ой как нужны! В расположении фронта удалось выявить еще три подобные группы. К сожалению, взять живыми их не удалось. Отстреливались до последнего патрона. Двое оставшихся в живых пустили себе пулю в лоб. Так что на тебя у нас большая надежда. У меня тут возникла кое-какая идея. Вышли все его документы, записи до самого последнего листочка!