Евгений Сухов - Чужой своим не станет

– Приехали, – коротко объявил водитель, заглушив двигатель у кустов можжевельника.

Сержант Кирюхин, ординарец полковника, вместе с Романцевым вышли из машины, а водитель, достав из багажника кусок маскировочной сетки, принялся старательно натягивать ее на автомобиль.

Автоматчик у входа стоял расслабленно, всем своим видом демонстрируя несерьезность службы. Начальство не ахти какое, так зачем понапрасну шею тянуть?!!

– «Радуга», – назвал пароль ординарец.

– «Восход», – отозвался караульный и отошел в сторону, открывая вход в траншею.

– Тот блиндаж ваш, – показал ординарец на небольшой холм, на котором густо произрастала потрепанная пожелтевшая лебеда.

Со склона хорошо были видны замаскированные позиции, практически ничем не отличавшиеся от окружавшей местности. Там, где находились траншеи, росла густая трава, а там, где располагался блиндаж, высоко поднимался кустарник, скрывая узкий, завешенный шинелью вход.

Маскировочная сетка, искусно укрытая ветками, травой и примятая комьями земли, низко нависала над переходами, создавая фальшивый рельеф местности, вводила в заблуждение немецких наблюдателей. С воздуха траншеи выглядели изрытым снарядами полем, начиненным колючим железом. В действительности же Тимофей находился на хорошо укрепленных оборонительных позициях, где нашлось место ротным минометам, полковым пушкам, а на возвышениях были выгодно замаскированы пулеметы.

Пригнувшись, избегая шальной пули, они прошли по переходам. Перед окопами были натянуты спирали Бруно. У брустверов несли службу бойцы, зорко всматривавшиеся в неровное поле; в подбрустверной нише, положив рядом с собой автоматы и укрывшись шинелями, отдыхала дежурная смена.

Они прошли мимо пехотного укрытия глубокого заложения, куда-то глубоко вниз уводили ступени, выложенные камнями, у входа стоял караул – просто так в убежище не попасть.

– Вот это ваш блиндаж, – показал ординарец на небольшую дощатую дверцу, скрытую в стене окопа. Над входом вставлен щит из бревен – защита от минных осколков. В два наката крыша. Стены укреплены массивными деревянными опорами. Бомбардировку, конечно же, такой не выдержит, но от артиллерии, если не прямое попадание, убережет.

Потянув на себя дверь, Романцев вошел внутрь блиндажа, за ним – сержант Кирюхин. Укрытие оказалось значительно просторнее, чем представлялось снаружи.

У стен по обе стороны стояли две койки с панцирной сеткой. Между ними помещался стол, на котором посередине возвышалась едва тлевшая керосиновая лампа.

– Располагайтесь, товарищ капитан.

– Значит, я пока один? Где же сосед?

– Товарищ Пичугин сейчас у комполка. Скоро должен подойти. Пойду покурю снаружи.

Присев на койку, Романцев вытащил из вещмешка фотографию Зои. Некоторое время смотрел на нее, словно хотел угадать ее настроение, а потом положил в блокнот, чтобы не помять, и завязал вещмешок.

Тимофей вышел из блиндажа и почувствовал, как от реки потянуло свежестью. Назойливо, призывая к тишине, где-то совсем рядом бесстрашно стрекотал кузнечик.

Ординарец занял место под бруствером и курил, задумчиво пуская серый дымок куда-то вверх, под сетку. Увидев вышедшего капитана, поднялся без слов, передал недокуренную цигарку стоявшему рядом бойцу.

– Возвращаемся, товарищ капитан?

– Да, уже пора.

Привычно пригнувшись, Тимофей с провожатым зашагали в обратную дорогу.

Дважды над головой неприятно вжикнули пули, заставив наклониться еще ниже. Прошли мимо позиций артиллеристов, где стояли двухсоттрехмиллиметровые пушки, укрытые маскировочной сетью. Длинные стволы были направлены на немецкие позиции.

На передней линии обороны шириной пятьсот метров была собрана невиданная силища. Едва ли не под каждым кустом прятались полковая пушка, миномет или пулемет. Позиций не рассмотреть, укрытые плотной сеткой и тщательно замаскированные, они сильно меняли рельеф: там, где находился глубокий ров, смотрелась полянка с полевыми цветами, а там, где произрастал кустарник, местность напоминала глубокую балку, через которую ни протащить тяжелую технику, ни пройти пехоте.

На выходе стоял все тот же караульный. Он без интереса проводил офицеров равнодушным взглядом.

Они вышли из окопов и, прячась за деревьями, направились к машине. Неожиданно Романцева окликнули:

– Тимофей!

Обернувшись, он увидел молодую женщину, старшего лейтенанта медицинской службы. Красивые тонкие губы растянулись в радостной улыбке. Романцев не без труда узнал в ней Татьяну Ионову, свою соседку по подъезду из довоенной ленинградской жизни, жившую этажом ниже.