Стивен Хантер - Стрелок

Лесу в ноги вцепился еще один рой разгневанных пчел, посылая по всему телу щупальца жгучей боли. Обернувшись, он увидел в нескольких ярдах второго агента, который, только что отбросив разряженное ружье, спешил выхватить пистолет.

Однако инстинкты Леса навели «Монитор», инстинкты привели в действие указательный палец, и без осознанной мысли, без усилия воли, воплотившегося в движение, винтовка четырежды дернулась меньше чем за полсекунды, и одна пуля попала агенту в лоб, сбив с головы шляпу и проделав в лице воронку, тотчас же заполнившуюся пенящейся кровью. Федерал рухнул как подкошенный, перекатился и застыл неподвижно.

Внезапно наступила полная тишина.

Внезапно все было кончено.

У Леса горели ноги. Анестезия чистого боевого запала внезапно улетучилась, и он почувствовал боль там, где ему достался свинец. Лес ощутил десяток ран, ощутил прилив крови, ощутил болезненные уколы. Казалось, сами кости не могут больше держать вес его тела, жаждая бессильно упасть на землю, но он обернулся и окликнул Джей-Пи, после чего огляделся по сторонам в поисках врагов. Вдалеке были видны люди, прячущиеся за остановившимися машинами и выглядывающие из-за телеграфных столбов, однако никто не отваживался выйти на поле боя.

Хромая, Лес приблизился к «Гудзону», обошел вокруг, забрался внутрь и бросил тяжелую автоматическую винтовку «Кольт» рядом с собой. Двигатель по-прежнему работал, поскольку водитель так стремительно выскочил из машины и бросился в укрытие, что не успел выключить зажигание. Включив передачу, Лес выкрутил рулевое колесо и, нажимая на педали горящими от боли ногами, в считаные секунды подъехал к «Форду», практически полностью выпотрошенному во время перестрелки. У машины был такой вид, словно по ней колотила молотками целая бригада рабочих. Остановившись рядом, Лес вывалился из машины, распахнул заднюю дверь и закатился внутрь.

К нему подбежал Джей-Пи.

– Перезаряди оружие и гони отсюда.

– Тебе здорово досталось?

– У него было ружье. Он всадил мне дробь в ноги. Боль адская, но кровотечение несильное, а если б были раздроблены кости, я не смог бы ходить.

Джей-Пи потребовалось тридцать секунд на то, чтобы забросить «Томпсон» в салон, после чего он сел за руль и тронулся.

– Ты видел Хелен? – простонал сзади Лес.

– Нет, я… О, подожди! Господи Иисусе, да вот же она!

Джей-Пи остановил машину, и Хелен подбежала к ним. Запрыгнув внутрь, воскликнула:

– О господи, мальчик мой, как ты?

Джей-Пи втопил газ. Покрышки скользнули по траве, затем обрели сцепление. Машина выехала на асфальт и понеслась по Северо-Западному шоссе.

– Боже, как же больно! – причитал Лес.

– Всё в порядке, мой мальчик, – успокоила его Хелен.

Горы Уошито

Штат Арканзас

Наши дни

Подлинность не вызывала никаких сомнений. Рукопись разлилась на несколько тетрадок из старой-престарой бумаги, сухой, словно кость, гладкой на ощупь, всего сто пятьдесят одна страница, все исписаны одним почерком, крупным, кособоким полуграмотным курсивом. Ни одной буквы шариковой ручкой. Можно было наглядно следить за тем, как карандаши, синие, красные, простые, стирались до огрызков по мере того, как восьмидесятилетний старик торопился изложить свои воспоминания. Заглавие было выведено неуклюжими прописными буквами: «ЕГО НАЗЫВАЛИ МАЛЫШОМ!»

Писатель из Джей-Пи был никудышный. Его с трудом читаемая проза изобиловала штампами и прочими клише, банальностями и мусором. Он частенько допускал орфографические ошибки, путался с временами и с этим страшилищем английского языка, таинственным апострофом. Но его творение было энергичным, правдивым, без каких-либо литературных излишеств вроде иронии, издевки, насмешливости или напускной скромности. Джей-Пи просто спешил наперегонки со смертью закончить свой труд. И он почти успел.

Читая это повествование, Свэггер и Ник чувствовали, как происходит какое-то волшебство. Несмотря на его грубость и простоту, оба видели происходящее так, как видел его Джей-Пи, – как будто, когда напряжение усиливалось, он становился настоящим писателем и воспоминания делали его прозу возвышенной.

Ник перевернул последнюю страницу рассказа о той битве. Они сидели за полусгнившим столиком недалеко от развалин домика. Погода стояла солнечная, голубое небо оставалось безоблачным, в лесу в горах было тихо, а описанная кровавая бойня была где-то бесконечно далеко, за миллион миль и восемьдесят три года отсюда. Роули достал первую стопку тетрадей, припрятанных в нескольких сотнях метров от поляны, а Бракстон, все еще в наручниках, но терпеливый и предупредительный, разыгрывал роль радушного хозяина.