Максим Гарин - Викинг

Первые детские воспоминания Глеба: он сидит на кажущемся ему огромным родительском диване и дед швыряет в него подушку. Мальчик пытается уклониться, но не успевает. Подушка попадает ему прямо в лицо, и он бьется затылком о стену. Висящий на ней ковер немного смягчает удар, но все равно больно. Но Глеб не плачет. Он знает, что никто его не пожалеет, а слезы помешают увернуться от очередной подушки.

Еще одна картина. Глебу лет шесть или семь. Поздняя осень. Холодно, промозгло, идет мелкий, частый, нудный дождь. Глеб с дедом уже несколько часов пробираются по густо заросшему лесу. Как нашел старик такую чащобу в наше время — просто уму непостижимо. Мальчик устал. Он уже не уворачивается от ветвей, которые больно хлещут по лицу. Дед бодро шагает рядом. Он даже не делает попыток помочь ребенку, лишь вскользь замечает:

— Потерпи. Осталось всего ничего — пару километров.

Как же он тогда ненавидел и самого деда и его бесконечные упражнения: бег, прыжки, отжимания, приседания, да мало ли что еще. И однажды ребенок спросил у матери:

— Правда ведь, что все старенькие люди умирают?

— Да, — после некоторой паузы ответила мать.

— Вот если бы пришли мы завтра к дедушке, а он, оказывается, умер, — мечтательно сказал ребенок.

На следующий день дед был с ним несколько мягче обычного. К десяти годам на Глеба положили глаз сразу несколько солидных тренеров по разным видам спорта. Ведь мальчик свободно садился на прямой и поперечный шпагаты, несколько раз подтягивался на одной руке, в беге мог соперничать со взрослым мужчиной и обладал потрясающей координацией движений. Но дед решительно пресекал все поползновения посторонних на своего внука. Он по-прежнему ежедневно по несколько часов заставлял его проделывать многочисленные упражнения, причем, большинство на грани физических возможностей мальчика.

Но Глеб уже втянулся в это дело. Кроме того, он с радостью обнаружил, что занятия способны принести и пользу. Во всяком случае, в школе даже старшеклассники не пытались «стрясти» у него пять копеек на булочку.

К тому же Глебу повезло и еще в одном отношении. Как установили ученые, в мозгу практически каждого человека при постоянных физических нагрузках начинает вырабатываться некое вещество, называемое «гормоном удовольствия». Его действие чем-то напоминает действие наркотиков или алкоголя, причем отсутствуют такие неприятные вещи, как привыкание и ломка. Просто человек, скажем, потягав часок штангу, вдруг начинает испытывать ничем не объяснимую эйфорию, словно он не таскает холодный металл, а идет на свидание с любимой девушкой. К сожалению, у большинства людей этого гормона вырабатывается явно недостаточно для того, чтобы почувствовать это самое ничем не объяснимое удовольствие. Глеб уже лет в одиннадцать с удивлением заметил, что стоит ему позаниматься с полчасика — и остальное время пролетает так быстро и незаметно, словно он гоняет мяч с мальчишками.

Дед по-прежнему ревниво оберегал внука от посягательств разных спортивных деятелей. Увы, ветер перемен, помимо прочих своих проказ, широко распахнул двери поначалу еще подпольных, а точнее подвальных, секций восточных единоборств. Глеб со свойственной всем подросткам любовью к экзотике тут же решил, что всякий доморощенный «сенсей» сможет дать ему куда больше, чем старик, проживший свой век в российской глубинке. Конечно же в его детской головке даже не шевельнулась мысль о том, чему его научит бывший сантехник Семен, а нынче учитель каратэ Семен-сан, который по-прежнему начинает каждый день с опохмелки, а по-японски знает всего три слова — «банзай» и «на-кася, выкуси». И тем более мальчик не подозревал, что даже лучшие восточные мастера вряд ли смогут дать ему то, что он вскоре получит от деда.

В общем Глеб, никого не спросив, записался в секцию каратэ. Через день дед, который жил отдельно в однокомнатной квартире, приехал домой к внуку и спросил, почему он не приходит заниматься. Мальчик с вызовом ответил, что у него теперь нет времени на всякую ерунду, потому что он теперь занят настоящим делом.

— Это каким же? — с интересом спросил дед.

— Каратэ! — с гордостью ответил мальчик. Он уже приготовился объяснять старику, что это за такая мудреная штука — каратэ, и для чего она ему понадобилась, но дед ничего не стал спрашивать. Он только с грустью посмотрел на внука и мрачно сказал:

— Вот оно что.

Несколько минут он что-то обдумывал и наконец тоном, не терпящим возражений, приказал: