Александр Тамоников - Халхин-Гол. Граница на крови

— Трое. Один ранен. У них по две обоймы на винтовку.

— Гранаты?..

— Противопехотные наступательные вроде в достатке, оборонительных и противотанковых мало, несколько штук. Я сам пойду на танки.

— Вы вправе решать вопросы в рамках своих полномочий отделенного командира, но бой с танками только по моей команде!

— Это понятно. Разрешите идти?

— Идите, Николай Николаевич.

Бывший полковник и командир бригады ушел к своему отделению, в котором кроме него оставалось трое бойцов, один из которых был ранен.

Неожиданно на КНП ввалился солдат.

— Это еще что за явление? — спросил Новиков.

— Прошу прощения, товарищ капитан, я посыльный от майора Филатова.

— Приятно, что он не забывает о нас. Но чего ради надо было посылать тебя сюда? Кстати, кто ты?

— Красноармеец Иванов, зовут Григорий.

— А что с прежним?

— Зайцевым?

— Да.

— Ранен он.

— Ясно. Так зачем прислал тебя комбат? Погибнуть вместе с нами?

— Вот и майор Филатов говорил, что тактическая группа, наверное, уже приготовилась героически пасть, защищая плацдарм.

— У комбата другое мнение?

— Да. В общем, так, товарищ капитан, вам требуется продержаться не более десяти-пятнадцати минут.

Новиков удивился и спросил:

— Что, неужели из корпуса к нам подошла дивизия? Только я что-то не замечаю ее полков!

— А вы с юмором, товарищ капитан. Никакой дивизии, естественно, нет, но есть кое-то другое. Майор Филатов очень просил вас продержаться эти десять-пятнадцать минут.

— Так деваться-то нам все равно некуда. Постараемся продержаться.

— Я поступаю в ваше распоряжение.

На КНП вошел старший политрук.

— Дело дрянь, капитан… — Он осекся, увидев красноармейца. — А это что еще за чучело?

Солдат с достоинством ответил:

— Не чучело, товарищ старший политрук, а красноармеец Иванов, посыльный командира батальона.

Семенов взглянул на Новикова и спросил:

— Что это значит, капитан?

— Комбат прислал солдата с просьбой продержаться еще минут десять-пятнадцать.

— И что это нам даст?

— А вот этого комбат не сказал. Что у нас перед районом?

— Танки. Они медленно, но верно подходят к рубежам.

— Много?

— Две линии. Шесть или пять «Чи-Ха», во флангах по два «Оцу». Сзади броневики, но их плохо видно.

— Расстояние от танков до передового рубежа?

— Метров пятьсот.

— Прямая наводка.

— А нам нечем жечь их, кроме последнего Т-26 и броневика в капонире. Но почему комбат просит продержаться всего десять-пятнадцать минут? Что будет потом?

— Это-то мне и непонятно.

Новиков взглянул на красноармейца Иванова и приказал:

— Будь в траншее у КНП!

— Слушаюсь! — заявил тот и вышел из блиндажа.

Танки встали на рубеже огня прямой наводкой и начали стрелять по позициям советско-монгольской тактической группы. Вышел из-за сопок Т-26, ударил из пушки и убрался обратно. В первой линии японских танков загорелся «Чи-Ха». БА-10 выстрелил из капонира, и его башня, выступавшая над укрытием, тут же разлетелась на куски.

Отстрелявшись, танки продвинулись еще на сто метров и перестроились. Теперь вся японская техника наступала двумя линиями по шесть машин, причем «Оцу» в основном находились во второй из них.

Из-за укрытия вновь появился Т-26, выстрелил и отошел. На этот раз снаряд не попал в цель. Впрочем, и японцы не успели дать по нему ответный залп. Лишь станковые пулеметы с господствующих высот обстреляли сопку, ближнюю к КНП, но никого не задели.

В ходе обстрела никто не заметил, как над укрепрайоном на большой высоте прошли два советских истребителя И-16. Они никого не атаковали. Пилоты проводили воздушную разведку, узнали все, что им требовалось, и быстро убрались на запад.

Две линии японских боевых машин пошли на укрепрайон.

По траншее пролетели команды:

— Приготовить противотанковые гранаты!

Появились подрывники, среди них сержант Максимов. Бывший полковник сам назначил себя смертником. У этих отчаянных ребят, которые готовились выйти на танки с ручными гранатами, шансов выжить практически не было.

Открыли огонь пулеметы ПД. Им удалось отсечь пехоту от второй линии танков, положить не менее взвода японцев. В ответ с сопок ударили станковые пулеметы противника.

Новиков на КНП взглянул на часы, на старшего политрука и проговорил:

— Ну что, Юра, прошло семнадцать минут, а комбат просил десять-пятнадцать. Мы продержались дольше. Видимо, что-то у Филатова не сошлось. Придется принять последний бой.