Александр Полюхов - Операция «Джокер». Личный шпион Президента

Матвей на мгновение замер, словно прислушиваясь: что там НАВЕРХУ думают про Никиту, не попадет ли Вяземский под густую тень ТОГО, что охраняет границу Вечности? Сигналов не уловил, видимо, пока программист в безопасной зоне. Вообще-то разведчик и сам размышлял о данной кандидатуре, так как на своем мобильнике Щеглов оставил малопонятные неспециалисту указания в виде формул для определения местоположения в пространстве и времени, очевидно, важные для длительных прыжков. Эту информацию Алехин скрыл, зажав в железный кулак, поскольку еще не решил, кому ее доверить. Никита подходил по многим параметрам, кроме единственного — не хотелось подвергать смертельному риску мужа Марии Шпагиной. Ее отца товарищ Григ когда-то давно включил в афганскую операцию «Пакет», после которой девочка осталась сиротой.

— Обращаюсь к вам, Матвей Александрович, — Президент пристально взглянул на личного шпиона, затем демонстративно обвел серьезным взглядом участников совещания, — но говорю всем: товарищи, должны быть приняты максимальные меры зашифровки и безопасности. Соответствующие поручения ФСО, ФСБ и СВР дам лично.

Уже на пути к машинам Алехин счел возможным еще раз пощекотать под бородой у ТОГО, кого уважал и до смерти боялся.

— Ко мне тут сон жутковатый привязался, по повестке совещания, — начал ветеран издалека. — Будто стою над Рекой времени, но вижу лишь течение, уносящее события в прошлое. Только не над «голубой лентой», а над грязно-серой, словно из домотканого полотна. Никому из вас подобное не снилось?

— Мне давно ничего не снится, — с сожалением отрезал Чудов.

— Пожалуй, попробую посмотреть ваше «кино», — полушутливо заметил Академик, — а то надоело от бессонницы спасаться подсчитыванием овечек, прыгающих через штакетник.

На том и разъехались. К «мерседесу» пристроился джип ФСО — вольная жизнь участников «Джокера» закончилась. Жулин сосредоточено молчал десять минут пути от Ново-Огарево. Миновав поворот к своему поселку, Матвей свернул в противоположную сторону, и, проехав через село, остановился у церкви на высоком берегу Москвы-реки. Фэсэошники сперва напряглись, но, проверив периметр, вернулись в джип. Шпион и Физик стояли молча, подставив лица едва ощутимому ветерку, доносившему запахи трав с заливного луга на противоположном берегу. Водный поток лениво фосфоресцировал в свете полной Луны. Вид на широкую пойму, накрытую звездным одеялом, завораживал.

— Вы с Суриковым знакомы? — неожиданно спросил москвич.

— С каким Суриковым?

— Василием, живописцем. Его шедевр «Боярыня Морозова» — украшение Третьяковки.

— Ну, да, — неуверенно пробормотал ульяновец.

— Громадное полотно не про сумасшедшую, как многие полагают, а про церковный раскол. Феодосия Прокопьевна — одна из двух сестер, бесстрашно и упрямо стоявших за старообрядческие убеждения. Её прямо отсюда увезли на санях в монастырь. Иславское тогда принадлежало роду Морозовых.

— К чему вы это, Матвей Александрович?

— К тому, что санный путь шел по льду, вон метрах в ста справа есть спуск к воде. Здесь летом брод — мелко. Видишь огромные знаки «Бросать якорь запрещено»? А река-то несудоходная! Нынче там по дну дюкер проложен — газопровод высокого давления, сверху прикрытый железобетонными плитами. Прямо под поверхностью воды идет. Но не будем о грустном. Поехали домой, поспим.

План был замечательный и, подобно большинству собратьев, скоро вошел в противоречие с изменившимися обстоятельствами. Чудов вышел на связь в четыре по полуночи.

— Академик умер — сердечная недостаточность.

— Диагноз поставил пьяный фельдшер из «скорой»?

— Нет, телохранители успел доставить в Центральную больницу Академии наук в тяжелом состоянии.

— Та, что в Узком?

— Она.

— Распорядись, чтобы занимавшиеся Академиком врачи дождались меня. Выезжаю.

— Зачем, Матвей?

— Пока не знаю. Потом заеду к Директору, ведь наш загородный Центр неподалеку. Пора его озадачить, а то негоже нам с тобой пахать за мощную службу.

— Ладно, там и встретимся.

Мальчик, не избалованный вниманием работящего отца, тянулся к нему как травинка к солнцу. Тонкая и робкая, стремящаяся поймать хоть лучик тепла. Какая уж тут каша на завтрак! Какой толк от причитаний матери!

— Бать, пойдем поплаваем? У дяди Матвея бассейн есть!

— Петя, ты же знаешь, — ответила за мужа Ирина, — папа не умеет плавать. И вообще ему некогда сегодня.

Задумчивый Арсений жевал еду, глотал кофе и почти ничего не видел и не слышал вокруг. Тут пробудился от хандры, охватившей после ночного совещания, и погладил спутанные по утру волосы ребенка.