Александр Полюхов - Операция «Джокер». Личный шпион Президента

Как часто случается, стройный оперативный план начинает сыпаться при переходе из головы разведчика в реальность. И напротив — крайне редко события сами превращают схему в жизнь. На сей раз кислая мина Чудова в Шереметьево обозначила наличие проблем. Поразительно, его первые слова, не успев огорчить, обрадовали прилетевшего товарища.

– № 1 рвет и мечет, поимел меня в извращенной форме.

— Тренированная задница службиста, надеюсь, выдержала? Хотя ты же теперь политик, должен начальству подставлять любые отверстия, без стеснения и смазки.

— Не меняй тему, Матвей. Положение серьезное — Дрик-младший сообщил отцу, что пришлет «друзей» забрать «ту тетрадку».

— Отлично, теперь они точно явятся. Вот совпадение: я ломал голову, куда Николай спрятал записи, а он их нам практически выдал. Карта пошла!

— Не спеши веселиться. Лидер меня назначил курировать твой проект «Джокер» и обрисовал ситуацию. Назвал его, я цитирую: «самым важным для страны».

— И чего коней гонит! — в психологической броне разведчика образовалась брешь. — Игорь, операция настолько опасна, что я бы с удовольствием устранился. Только у меня не выгорит. Ты покумекай, прежде чем в омут бросаться. Уже три трупа, не считая мышонка. Все — участники проекта, пусть и разного уровня. Смерть или кто похуже стережет границу времени. Неверный шаг и нет человека. Оно тебе надо?

— А тебе?

— Нет! Только без меня еще хуже станет, намного хуже и, боюсь, для очень многих. Твердо убежден, что вообще следует остановить эксперименты во избежание большой, если не глобальной, катастрофы.

— Президент принял решение, словами его не переубедить.

— Что ж, тогда попытаемся минимизировать последствия.

— Ночью у нас будет шанс, мой друг. В Ново-Огарево совещание, приглашены мы двое, Жулин и Академик.

— О, как фишка легла! Я и сам думал собрать хурал, правда, без тебя, боевой товарищ. Раз ты влип, давай прикинем разблюдовку.

Цифровой офис предполагает полное или почти отсутствие бумажных документов. Если секретарь толковый, то руководителю можно и не полагаться целиком на цифру — нужное выведут на экран, пояснят, подскажут. В ЦРУ вера в компьютер почти сравнялась с верой в доллар, а ретрограды нет-нет да встречаются: не доверяют ни тому, ни другому. И чаще среди начальников, которым вечно некогда и совсем не по чину пялиться целый день на дисплей. Поэтому приход аналитика-схематика с «идеей» вызвал у шефа УПРО рефлекторную реакцию: «Жаклин, нужна подборка по связке: Дрик, Жулин, НИИ атомных реакторов в Ульяновске, машина времени». Скоро (вот где комп берет реванш над человеком) материалы материализовались в стопку листков, ранжированную подчиненной по собственному отточенному разумению. Просмотр по диагонали подтверждал устный доклад подчиненного. Сюжет на «Оскара» не тянул, но цеплял жизненностью. Последней каплей стал циркуляр ФБР о потере контакта с Дриком. Функционер уже открыл рот, когда Жаклин появилась с дополнением — резидентура в Литве сообщила точную дату и маршрут поездки агента в Поволжье.

— Ok, запускаем. Задание агенту, технаблюдение за НИИ по линии АНБ, сбор данных на Жулина и руководство института.

— Считайте уже сделано.

Менее чем через сутки в Вильнюс придет шифровка, предписывающая «Летчику» вступить в контакт с Дриком-старшим для получения тетради, а также добыть любые возможные сведения по лаборатории Жулина.

Днем позже из Москвы поступит приказ начальнику УФСБ Ульяновска. «Руководство работой по приему прибалтийского агента передайте коллегами из московской группы. Предоставьте любые материалы и содействие ее руководителю… Федору … Деятельность должна быть максимально засекречена. Исключите возможность утечки данных.

Ответственность за полное и результативное сотрудничество с группой возлагается лично на Вас».

Ожидание в приемных великих сановников — особый ритуал. Доступ к телу надо заслужить, выстрадать, пробить и высидеть. Опытные посетители знают правила этикета: переживать скрытно, вздыхать тихо, держаться деликатно. Тертые калачи, типа Чудова и Академика, чувствовали себя вполне комфортно, хотя и без восторга от потерянного часа с лишним. Зато Жулин находился явно не в своей тарелке, и Алехин на глаз определил его пульс в 120–130. Плюс обильное потоотделение, покраснение кожных покровов, неравномерное дыхание. И, конечно, частая смена поз, немотивированные движение рук, бегающий и вдруг цепенеющий взгляд. «Еще минут двадцать, и Физик станет бесполезен для совещания». Старший смены охраны, регулярно проверявший обстановку в комнате ожидания, появился весьма кстати.