Сергей Козлов - Последний Карфаген [Повесть. Рассказы. Дневники]

Денис Карлович появился ранним утром, когда в решетчатое окно камеры резаными лучами прорвалось мороженое январское солнце. Наблюдать за ними было огромным удовольствием. Лишенные ослепительной поддержки снега, они были розовыми, а внутри пучка света происходила какая-то мини-галактическая жизнь, сталкивались и клубились туманы, мириадами миров перемещались звездочки пыли.

— Красиво, — определил мое любованье адвокат, — но у нас нет времени для естественнонаучных наблюдений в условиях СИЗО. Нас ждут великие свершения, как говорил Остап Бендер.

— Полный рот золотых зубов и бассейн кефира, — добавил я.

— Ого, а мне говорили, что у вас полный провал памяти!

— Книги помню, а многие и заново перечитал. В больнице.

В камеру заглянула краснолицая голова Лёхи Лебедева:

— Оп-с, — сказала она, — если вам тут, братва, понравилось, я скажу майору, чтоб не ждал вас на выходе. А вообще-то погодите, на коня нужно принять.

Он пулей метнулся к столу и достал из кармана знакомую плоскую бутылочку. В его руках она напоминала аналог неразменной монеты — этакая невыпиваемая емкость. Денис Карлович откровенно поморщился, но Лебедев, видимо, на него и не рассчитывал. Отпив из горла, он протянул чекушку мне:

— Причастись, братан, может, больше не свидимся.

— Да уж, лучше бы не надо, — улыбнулся я и отпил пару глотков.

Денис Карлович осуждающе покачал головой.

— Пока в этой стране пьют с утра, благополучия ей не видать, — сказал он.

— Главное, детей делать на трезвую голову, а то из них потом адвокаты вырастают, — огрызнулся Лёха.

— Между прочим, — задержался в дверях Денис Карлович, — Ленин был адвокат, Горбачев — юрист.

— Во-во! А я о чем?! — полетело нам вслед.

— Что с них спрашивать, если у них президенты в нетрезвом виде немецкими оркестрами дирижируют, — бурчал адвокат сквозь тюремные коридоры.

— А что, и такое было? — спросил я.

— И не такое было.

Процедура выхода на свет божий не заняла много времени. Я, не глядя, расписался в нескольких бумагах, сгреб в охапку свои вещи, подметив, что среди них нет не только связки ключей, но и документов. Потом мы прошли через довольно просторный двор, через КПП и наконец вышли на свободу. Петерса поджидала за воротами иномарка, но меня он предупредил сразу:

— Простите, Никита Васильевич, у меня дела, подвезти не смогу, — хитро как-то глянул при этом. Мол, моя работа сделана, а ты как знаешь.

Я сухо поблагодарил его, он так же сухо заметил, что за такие деньги всегда пожалуйста. Его безлицый водитель передал ему через открытое стекло плотный конверт. А он вручил его мне.

— Гонорар. Ваш.

На удивление, в конверте оказались не доллары, а другая валюта. Разбираться с ее достоинством и географической принадлежностью было некогда, и я, не глядя, сунул конверт в карман. Адвокат опять недовольно покачал головой и, уже устроившись на переднем сиденье, протянул мне в окно сторублевую купюру:

— Это вам на такси. Здесь полно частников. Справа автобусная остановка. Только руку подымите… — и умчался по своим многочисленным и не очень чистым делам.

Такси действительно долго ловить не пришлось. Я даже не успел вскинуть руку, как у самых ног притормозил потрепанный «жигуленок». Только наклонившись к дверце, я увидел за рулем Болотова.

— Прыгай быстрее, мужик, полтинник — и едем, куда скажешь, — веко у него едва заметно дернулось, как самый банальный намек на конспирацию.

Снова он заговорил, отъехав метров триста:

— Вот теперь и поболтать можно, у этой старушки все жучки вместе с кузовом заржавели, а дальнобойные микрофоны на тебя ставить слишком жирно. Как дела, братан?

— Слушай, Вань, я все никак не могу понять, бандиты братаны, менты братаны, а остальные кто?

— Электорат, — хохотнул Болотов. — Ну так как дела?

— У меня голова кружится от обилия внимания к моей персоне. Кстати, паспорт не вы взяли?

— Нет, только ключи. Значит, готовься в дальние страны.

— В смысле?

— Ну если у освобождаемого под подписку о невыезде некие сверхъестественные силы позаимствовали паспорт, значит, скоро его отправят за бугор поправлять здоровье.

— И деньги… Вот…

— Шиллинги австрийские. Страна — перевалочный пункт.

— Что с Ритой?

— Никита, мы аккуратно проверяли, дома чисто, никаких намеков на хоть какую-то долю насилия. Думаю, твои хозяева готовят тебе сюрприз. Пока не пори горячку…

— А с ключами?

— Роем. Вот только бы знать где… У тебя по этому поводу никаких соображений?