Сергей Козлов - Последний Карфаген [Повесть. Рассказы. Дневники]

Если Бог попустит.

Это не печальный прогноз, это настроение. Ладно бы, если б только мое…

Облака все ниже.

Проза жизни. Сермяжная правда. Никакой философии.

Опавшие листья запорошит, укроет снегом, и низкое свинцовое небо пронесется от видимого края до видимого края.

Оттают, но что-то останется за порогом видимого.

Невидимое, но можно почувствовать.

Боль и безысходность сестры?

Когда самых любимых людей нет рядом, пустота обретает качество боли, и сила ее измеряется ожиданием.

Не выношу суеты, но когда их нет рядом, не хватает, в том числе, и этой суеты.

Умение скрывать свои чувства, может быть, и хорошее качество. Но как-то нелепо, когда это умение распространяют на любовь (из каких бы побуждений это ни делалось). Жадность к проявлению чувств или холодный расчет?

Неужели внутри таких людей сидит въедливый провизор, который скрупулезно отмеряет: столько-то нежных слов, столько-то теплоты во взгляде, столько-то прикосновений…

А может, ему и отмерять-то нечего?

Это как-то связано с открытостью сердца и чистотой помыслов.

Ярко выраженное равнодушие к славе — это просто иная форма тщеславия, может, даже более коварная и гипертрофированная, чем тщеславие неприкрытое.

Как относиться к славе? А где грань между известностью и славой в каждом отдельно взятом случае?

Наверное, нельзя ни на минуту забывать о том, кто дал тебе эту славу или возможность обретения ее.

Образец достойного отношения к славе — Суворов.

А когда меня напрямую спросили об этом, я не нашелся, что ответить. Просто никогда об этом не задумывался. Чужая слава меня не интересует, а от своей карманы не ломятся.

В русской истории достаточно достойных славы и почитания людей, я рассказываю о них на уроках с особым подъемом, даже пафосом.

Просто местоимение «я» звучит по-разному: у кого-то с маленькой буквы, у кого-то с большой, у кого-то «я» прописное, у кого-то печатное…

Пожалуй, мое «я» бывает разное.

Скользкий вопрос? Ответ на скользкий вопрос не всегда разбитый лоб. Но задают их те, кто хочет, чтобы человек поскользнулся.

Труд учителя приравнивается по своей психофизической нагрузке к труду шахтера: равный по количеству дней отпуск и должна быть равная смена — 6 часов в сутки. Ни один учитель в России не работает по разработанной еще в 1957 году ставке (18 часов в неделю). Перегрузка существующего персонала — в 1,5–2,5 раза. Чтобы заработать, чтобы выжить, чтобы заменить тех, кто из школы ушел, и тех, кто в школу не пришел…

Нам, конечно, лучше, чем шахтерам. Мы в шахтах не взрываемся. Не задыхаемся под завалами. Но завалы у нас свои.

Мы взрываемся дома. От перегрузки.

Схема жизненного цикла русской учительницы: парта — плита — парта… Иногда эта схема «разнообразится» вкраплением еще одного пункта: больница.

Элементы прозрения (ясновидения?), которые со мной случались:

В 13 лет я впервые увидел девочку по имени Лена и в тот же миг осознал, что это моя будущая жена. Уверенность в этом несравнима ни с какой другой уверенностью. Какое место в этом осознании занимала любовь с первого взгляда, я определить не могу.

С бабушкой, когда ей было 80 лет, случился инфаркт. Все были уверены, что она и дня не переживет. Только я точно знал, что она будет жить. Сейчас ей 92 года.

Наверное, были и другие прозрения, но я их либо не помню, либо не хочу о них говорить.

Я человек верующий и скептически отношусь к большинству экстрасенсов. Но признаю человеческие способности и Божий дар.

А еще есть Божий промысел: элементы человеческого прозрения — это «маленькие откровения» Бога, открывающего часть своего знания с какой-то, одному Ему известной целью.

Ослаби, остави, Господи, прегрешения наша…

Нерусское название Облачного края — Сугробистан.

Гряда сосен на горизонте отделяет Облачный край не только от другого пространства, но и от другого времени.

Гряда сосен на горизонте — это крепостная стена.

Разница между поколением учителей и поколением учеников: первые в большинстве своем воспринимают чтение как удовольствие; вторые в большинстве своем воспринимают чтение как работу.