Александр Шувалов - Самый опасный человек

— Принимается. Значит, первого из вошедших я переправляю поближе к вам. Даже не спрашиваю, освободились ли вы от наручников или ждете чего-то.

— И очень правильно делаете. А второй, тот, что в дверях, — ваша забота.

— Точно, — кивнул Большаков.

— Ваш клиент еще жив?

— Ну, конечно же, — откликнулся Большаков. — И, надеюсь, скоро придет в себя и начнет отвечать на вопросы.

Минуту назад к ним заглянули.

— Что это с ним? — жестяным голосом спросила вошедшая в комнату крупная, коротко стриженная блондинка.

Некогда самый опасный человек в Азии и не только в ней с перекосившимся, как при инсульте, лицом бессильно обвис на наручнике. И вроде уже не дышал. Или все-таки дышал, но едва-едва.

— Понятия не имею, — равнодушно отозвался сокамерник болезного.

— И давно он так? — продолжала упорствовать блондинка.

— Я не засекал время.

— Почему вы, черт подери, не подняли шум?

— А оно мне надо?

— Доложи, — скомандовала замершему в дверях напарнику тетка.

Сама двинулась в сторону потерявшего сознание. Большаков учтиво ее пропустил, а когда та оказалась спиной к нему, придал служивой легкое ускорение. Отчего та, не успев моргнуть глазом, оказалась в ласковых объятиях вдруг воскресшего азиата. До проявления столь осуждаемого на Западе сексизма дело, правда, не дошло. Все закончилось мгновенно и радикально.

Страж номер два потянулся было к висящей на поясе рации. И это было все, что он успел сделать. Этот русский дед, грохнувшись на колени, вдруг пропал из поля его зрения. И уже оттуда, с колен, нанес удар, именуемый в рукопашном бою расслабляющим, в место, прикрываемое в боксе бандажом. И на некоторое время действительно его расслабил. Полностью.

— Как дела, Ник? — воскресший и освободившийся от оков Гуйлинь приблизился и глянул через плечо. — Он еще жив?

— Пока да. — Большаков, морщась от боли, массировал колено. Соприкосновение с полом получилось неожиданно жестким. — Пусть сначала ответит на пару вопросов.

— Смотрите, что у меня есть, — похвастался Гуйлинь и продемонстрировал компактный «Глок» двадцать шестой модели.

— Хорошая машинка, — одобрительно заметил Большаков и извлек из наплечной кобуры тихонько постанывающего охранника точно такой же пистолет. — И даже с глушителем.

— Ну, это же ЦРУ.

— Точно.

— Ойумммыshit! — Служивый с большим трудом раскрыл потемневшие от боли глаза и тут же расстроился от увиденного.

Двое добрых дедушек, славянин и азиат. Да еще и со стволами.

— Поговорим? — деловито осведомился Большаков.

— Fuck you, — прозвучало в ответ. Пленный гордо, насколько позволяла боль в промежности, расправил плечи и приготовился в лучших киношных традициях погибнуть за демократию.

И тут ему вдруг резко расхотелось это делать. Поэтому парень перестал изображать героя и принялся отвечать на вопросы. И очень скоро сделался совсем ненужным.

— Вы ему поверили?

— Не во всем, — покачал головой русский товарищ по несчастью и в очередной раз союзник. — Где-то точно соврал, стервец.

— Например?

— Почти уверен, что во дворе дежурит не один, а минимум двое.

— Согласен, — кивнул китаец. — Один должен контролировать ворота, еще один или даже двое — патрулировать территорию. Предлагаю разобраться с ними во вторую очередь. Сначала займемся теми, кто в доме. Он, — кивнул в сторону валявшегося в дверях, — кажется, сказал, что их должно быть трое.

— Принимается.

Так и оказалось. Один, явно не в высоких чинах, с оперативной кобурой поверх белой рубашки, старательно готовил кофе на кухне. Двое других на втором этаже, в той же самой комнате, где не так давно охмуряли Большакова, готовились его отведать.

Появление двоих бывших пленников восприняли каждый по-своему. Крепкий, спортивного вида блондин почему-то вдруг решил, что каратешная «вертушка» по верхнему уровню — достаточно серьезный аргумент против двух стволов. Поэтому пискнул что-то неразборчивое, крутанулся на опорной ноге и быстро выбросил по дуге вторую. Пуля все-таки оказалась быстрее.

Носатый Михаил повел себя не в пример разумнее. Брюса Ли изображать не стал, за оружие не схватился. Да и не было при нем ничего — и сейчас, и раньше. Не та, видать, специализация. Поэтому отделался сравнительно легко: словил не сильную, по виду, плюху от китайца и отключился.

— Что теперь? — деловито поинтересовался Гуйлинь, старательно закрепляя пленного обнаруженными в ящике стола ремнями. Явно предназначавшимися для кого-то из них.