Валерий Ковалев - Золото мертвецов

— Самый лучший шашлык, Юра, на виноградных углях, — многозначительно поднял вверх палец Душман. — Ну, бойцы, за работу!

Вскоре над берегом закурил синеватый дымок, на шампурах запузырилась сочная баранина. Время от времени Зингер, оказавшийся изрядным кулинаром, сдабривал ее яблочным уксусом из бутылки, посыпал травками и прокручивал стальные шпажки.

Еще через час, усевшись вокруг раскладного стола, вся компания, весело балагуря, уплетала душистый шашлык, запивая его красным вином.

— Ну как? — подмигнул Юрию Душман. — Вкусно?

— Лучше, чем на Кавказе, — отправил в рот очередной кусок Огнев. — И вино отменное, никогда такого не пробовал.

— Это, брат, настоящее цимлянское, — в очередной раз наполнил стаканы Андрей. — О нем еще Пушкин писал в Евгении Онегине.

с чувством продекламировал он.

— За Пушкина! Здорово завернул, чертяка, — поднял свой стакан Зингер. — А вот чё такое блан-манже, я не в курсе, — сказал, утирая губы. — Может, ты в курсе, Сашок?

— А хрен его знает, — пожал широкими плечами Душман, высосав свой. — Наверное, жратва какая. Ты лучше прочти стих, который мы в Луганске от братвы слышали, умора.

— Можно, — заблестел глазами Зингер. — Я его специально выучил.

выдал он, и компания грохнула смехом.

— Настоящий южный фольклор, — утирая выступившие слезы, констатировал Андрей. — Кстати, Колян, а ты откуда украинский знаешь?

— Так он же полухохол! — хлопнул по плечу приятеля Душман. — Батька наш ростовский, мамка украинка из Стаханова.

— Ну и как там, в Донбассе? — поинтересовался Огнев.

— Еще хуже, чем у нас. Шахты закрыты, заводы стоят, короче, полный бардак, — безнадежно махнул рукой Зингер.

— Ладно, не будем о плохом, — сказал Душман. — Андрюха, наливай, — кивнул на канистру.

Потом, раздевшись до пояса, все, кроме Огнева, принялись с увлечением гонять по берегу мяч, извлеченный из багажника Зингером.

Юрий же, покуривая сигарету, бездумно смотрел в небо, по которому плыли облака, чуждые всему земному.

Незаметно пролетел апрель. Часто просыпаясь по ночам от щелканья и трелей соловьев, что пели где-то за Доном, Огнев мучительно размышлял, как быть дальше.

Бесконечно отсиживаться на базе не имело смысла. К тому же все чаще он вспоминал Зею. Очень хотелось вернуться к этой маленькой женщине.

Сдерживала только неопределенность положения. Кто он? Изгой, человек без будущего. А таким Огнев являться к ней не хотел. Оставалось одно: снова отправляться в тундру за этим проклятым золотом, которое приносило одни несчастья. Юрий пытался найти какие-нибудь другие варианты, но их не было. И он решился.

Когда Душман и Зингер приехали в очередной раз, он рассказал парням о спрятанном в тундре кладе.

— Но ты же говорил, что все захапали банкиры! — опешил Душман.

— Не все. Половину мы оставили в тундре, не смогли вывезти.

— И сколько ж его там? — сглотнул слюну Зингер.

— Килограммов восемьдесят, в слитках.

— А чего раньше молчал, чудило. Или не веришь нам? — обиженно прогудел Душман.

— Да нет, Саня, верю. Просто я из-за этого золота трех друзей потерял. ПроWклятое оно какое-то, не хотел вас втягивать.

— А зря, — тряхнул чубом Душман. — Мы с Зингером ни бога ни черта не боимся. Так ведь, Колька?

— Ну да, — сказал Зингер. — Пускай они нас боятся.

— Так что, прапор, берешь нас в долю? — протянул Огневу широкую лапу Душман и шмыгнул носом.

— Куда ж мне без вас? — ответил тот, крепко ее пожав. — Один в поле не воин.

Потом он рассказал парням, где находится клад, и Зингер загорелся желанием как можно быстрее отправиться в дорогу. Сказался южный темперамент.

— Да нет, Николай, — отрицательно покачал головой Огнев. — Сейчас рановато. Ты ж был в Заполярье, там еще снег не сошел, и тундра сплошное болото.

— Точно, — поддержал его Душман. — Такие дела с кондачка не решаются, братан. Нужно все обмозговать и основательно подготовиться.

Посоветовавшись, решили ехать в Карелию в конце мая, причем на автомобиле.

— Так будет надежней, — уверенно сказал Душман. — Возвращаться с рыжьем на поезде себе дороже. Опять же, груз и нет свободы маневра. А на хорошей тачке нам сам черт не брат, везде проскочим.