Валерий Ковалев - Золото мертвецов

Затем они вместе вымыли посуду, после чего затопили баню, где всласть попарились.

На следующей неделе для похода было все готово: два «Бурана» и пара алюминиевых саней, палатка, несколько пластиковых канистр бензина, а также другое необходимое в пути снаряжение и продукты.

Как только установилась спокойная погода (все дни валил снег и дул ветер), друзья отправились в путь.

Впереди, как более опытный и не раз бывавший в тундре, — егерь, c прицепленными к «Бурану» гружеными санями, а сзади Огнев, со вторыми.

Ревя моторами и постепенно набирая скорость, машины взяли курс на северо-запад, в сторону виднеющейся у горизонта тундры.

В первый день прошли около сотни километров и остановились на ночлег в неглубоком распадке, густо поросшем ельником. Заглушив моторы, занялись обустройством лагеря.

Пока егерь устанавливал палатку, Огнев нарубил сухостоя, развел жаркий костер и повесил на треножник набитый снегом котелок. Через час, усевшись на спальные мешки и обмениваясь впечатлениями, они с аппетитом уплетали гречневую кашу с тушенкой, запивая ее теплым чаем из термоса и хрустя галетами.

Затем, вымыв котелок и перекурив на воздухе, прихватив спальники, забрались в палатку.

— Вроде ничего, — застегнув молнию до подбородка, сказал, поудобнее устраиваясь, Огнев.

— Я под нее уложил два слоя хвойных лап, — зевнул сбоку Лебедев, — так что спать можно.

На следующее утро, встав, едва забрезжил рассвет, путники наскоро позавтракали салом с хлебом, прогрели моторы и, сверившись с картой, покатили дальше.

По мере продвижения ландшафт ощутимо менялся: заснеженная холмистая равнина с причудливыми очертаниями замерзших озер, поросшая лесами, постепенно сглаживалась и переходила в бескрайнее, сливавшееся с небом пространство.

Вдали иногда что-то мелькало, то ли оленьи стада, то ли полосы тумана, и над всем этим лежала вселенская тишина, нарушаемая только ревом двигателей.

Ближе к полудню, миновав каменистую гряду, устроили бивак на плоскогорье. На этот раз, вскипятив на походном примусе чай, закусили вяленым мясом с сухарями. Потом, дозаправив машины и оставив у погасшего костра пустую пластиковую канистру, тронулись в путь. Оставляя позади санный след, заметаемый поземкой.

На третий день к вечеру подъехали к обозначенному на карте селению саамов, расположенному у устья впадающей в озеро реки.

У самого берега, впаянные в лед, виднелись несколько старых лодок, а чуть дальше, в редколесье, стоял десяток невзрачных изб и установленных на столбах, заветренных амбаров.

Селение казалось покинутым, и только над крышей одного жилища из трубы поднималась сизая струйка дыма.

Подрулив к нему и заглушив двигатели, Огнев с Лебедевым, сойдя с машин, осмотрелись (кругом было все так же пусто), затем открыли скрипучую дверь и переступили порог.

В разгороженном на две части помещении, с низким закопченным потолком, у ярко пылающей железной печки сидела на вытертой шкуре старуха, задумчиво глядя на огонь.

— Добрый вечер, бабушка! — обратился к ней Виктор. — Нельзя ли у тебя переночевать?

— Отчего же нельзя, ночуйте, — скрипуче ответила старуха и, подложив в топку полено, с натугой распрямилась. — Далеко кочуете? — повернула в их сторону морщинистое лицо, обрамленное седыми космами.

— Решили с приятелем отпуск в тундре провести, — ступив ближе, сказал Лебедев. — Поохотиться на куропаток да порыбачить. Слышали, в ваших краях есть озеро, где водится кумжа, называется Оленьим, туда и направляемся.

Старуха покачала головой, что-то бормоча, и вышла на улицу.

— Чего это она? — удивился Огнев.

— Не знаю. Похоже, не одобряет нашу поездку.

Когда хозяйка вернулась, у нее в руках была крупная мороженая рыба.

— Обогревайтесь пока, — бросила ее на скамейку. — Кумжу варить будем.

К наваристой ухе, приготовленной старухой в закопченном котле, гости добавили от себя батон колбасы с пачкой чаю, мерзлый кирпич хлеба, а к ним бутылку спирта.

При виде его старая саамка оживилась и достала кружки.

Выпив разведенного спирта, Мария (так звали хозяйку) сделалась словоохотливой и рассказала, что остальные жители селения уже с год, как покинули его, разъехавшись кто куда, а она осталась.

— Здесь родилась, здесь и помру, — дымя короткой трубкой, решительно заявила старуха. — А на Оленье озеро не ходите — плохое место, однако, там в войну пропал мой дядя, искал олешков и не вернулся. Раньше тоже люди пропадали. Так что я с вами не пойду, злых духов боюсь, однако. Но как добраться, растолкую, вот глядите.