Валерий Ковалев - Золото мертвецов

— Добро, — кивнул Кураев, проходя в левый коридор к торцевой, обитой клеенкой двери.

За ней, в прокуренной комнате, с портретом Калинина на стене, колдовал у топографической карты лысый майор, делая какие-то промеры курвиметром и занося их в пухлый блокнот.

— Здорово, Сергей Павлович, — прикрыл контрразведчик дверь. — Все мыслишь?

— Вроде того, — ответил майор. — Ну, как твой перебежчик?

— Определил его пока в санчасть, тяжелое ранение.

— Думаешь, засланный?

— Наоборот, герой, доставил ценнейшую информацию.

— Это хорошо, — сделал очередной промер майор, взяв в руку циркуль. — Поделишься?

— Когда вернусь из дивизии. А пока распорядись, чтобы медики к нему с душой, парень заслуживает награды.

— Сделаю, — поднял глаза начштаба. — Но информация за тобой.

Чуть позже мотоцикл прострекотал от штаба и свернул на лесную дорогу, ведущую в тыл 14-й армии под командованием генерала Фролова, оборонявшей Заполярье при участии кораблей Северного флота.

Ей противостояла группировка «Норвегия», в числе двух германских и одного финского корпусов при поддержке немецких люфтваффе.

Ко времени описываемых событий по всей линии фронта шла позиционная война, советские войска готовились к наступлению, а гитлеровские — к обороне.

Выехав на опушку леса и одолев еще несколько километров по проселку, мотоцикл Кураева свернул на рокаду и последовал вдоль тянущейся сбоку гряды, перемежающейся участками заболоченной тундры и пологими, с чахлой растительностью долинами. Это были отроги Хибин.

Изредка навстречу попадались маршевые роты, следовавшие к местам назначения, колонны армейских грузовиков и отдельные машины.

В лицо бил тугой ветер, спидометр исправно отсчитывал пройденные километры…

Устроившись в кроне высокой сосны, густо опушенной хвоей, фельдфебель Матти Йокинен озирал в прицел снайперской винтовки участок серпантина дороги на склоне сопки между ним и блестящим в низине озером. Здесь же, на жердях помоста, лежал его ранец с притороченной сверху плащ-палаткой.

Трое суток назад разведгруппа шюцкоровцев из шести солдат под командованием лейтенанта Сеппяля через болото проникла в стык между двумя русскими дивизиями и теперь выполняла полученное задание.

Фельдфебель, по приказу лейтенанта, вел наблюдение за отрезком рокады, отмечая в блокноте передвижение русской боевой техники и живой силы, а остальные шарились в прифронтовой полосе, подключаясь к линиям связи и изыскивая возможность добыть языка, нужного командованию.

Время поиска истекало сегодня, после чего Йокинену надлежало выйти к 20.00 в назначенное место для возвращения вместе с группой назад, через то же болото.

Уже больше часа дорога оставалась пустынной, глаз устал, и фельдфебель, зевнув, опустил винтовку.

Потом осторожно повесил ее на сук рядом, извлек из ранца банку консервов, взрезав ее своим пуукко, и немного подкрепился. Пустую банку сунул назад, вслед за чем вынул из кармана куртки сигарету, с наслаждением закурил и расслабился.

Вскоре за озером что-то тихо зажужжало, а потом на дороге возникла точка размером с комара. Фельдфебель потянулся за винтовкой и, уперев приклад в плечо, снова прильнул к прицелу.

Цейсовская оптика приблизила почти вплотную мчавшийся по дороге мотоцикл с коляской, за рулем которого сидел русский офицер в кожанке и фуражке.

Задание было практически выполнено, и напоследок фельдфебель решил пополнить личный боевой счет, который вел еще с тридцать девятого.

Поймав в визир цель и плавно ведя мушку, финн, задержав дыхание, нажал спуск. В плечо мягко толкнуло, пуля с визгом унеслась к сопкам.

Словно натолкнувшись на невидимую преграду, мотоцикл резко затормозил, вильнув в сторону, люлька приподнялась, переворачивая машину, и она, взлетев над обрывом, рухнула в озеро.

— Сатана перкеле! — оскалился шюцкоровец, передернув затвор, откуда вылетела горячая гильза.

Чуть позже, ловко спустившись с дерева, он прислушался. За озером и в лесу стояла тишина, где-то далеко разливалась трель дятла.

Довольно хмыкнув, финн помочился в кусты и, осторожно ступая, исчез в чаще.

Двигаясь по старому следу, он вышел на кочкастый мшаник, с россыпями уже созревающей морошки, и, чувствуя подъем настроения, стал тихо напевать под нос песню.

А поскольку ночью прошел дождь и болото изрядно напиталось водой, фельдфебель принял чуть вправо, выйдя на песчаную косу, поросшую осокой.