Александр Фишман - Доставить и выжить

Мона. Наверняка она все увидела и все поняла. Лишь бы ее не вычислили. Она еще должна выполнить свою часть плана. Того самого, запасного плана, который они разработали "на самый крайний случай". И этот случай настал. Самый крайний, куда уж крайнее. Это — смерть.

…Луис усмехнулся, пытаясь мысленно приободрить себя, разогнать холодок липкого страха, трогающего спину, сжимающего грудь, ослабляющего мышцы ног. Затем он, как когда-то его учили лучшие в Союзе специалисты-психологи, сделал несколько дыхательных упражнений. Уже в третий раз за последние полтора часа.

Пришла пора действовать. То, что Луис собирался совершить, он не проделывал уже лет двадцать, даже больше. Когда-то, в спецшколе, их обучали подобным трюкам, но с тех пор ни на тренировке, ни тем более на практике, ему не доводилось демонстрировать ничего подобного. Он бы мог даже попытаться остаться незамеченным для наблюдателей, наверняка расположившихся в других вагонах, используя, например, крышу, но это не входило в его планы. Ему было важно, чтобы наблюдатели видели, что он "сошел" с кейсом.

Луис одернул куртку, поправил кобуру с пистолетом, вынул из глаз цветные линзы, а из-за щек валики, оставив "фиксы" и парик, и нахлобучил поглубже кепку. Он еще раз внимательно окинул взглядом купе, ткнул в чемодан булавку "жучка" и с помощью ножа открыл окно. Холодный мартовский ветер ударил в лицо будто мокрой простыней, взвихрив мелкие вещи, разложенные по полкам во время осмотра.

Луис вылез в окно и, держа "дипломат" в правой руке, повис на предплечье левой. Сгруппировавшись, он оттолкнулся вбок, пробежал несколько шагов под углом от железнодорожного полотна, не удержался, упал, покатился кубарем, но "дипломат" удержал, встал и тут же, не теряя времени на осмотр ушибов и даже не отряхнувшись, устремился прочь.

Одиннадцать секунд спустя в поезде "Иркутск-Ташкент" сработала система экстренного торможения: кто-то сорвал стоп-кран…

Мона, тепло распрощавшись с соседями по купе, едущими дальше, покинула поезд. В Новосибирск приехали несколько позже, чем предусмотрено расписанием. Довольно долго стояли из-за сорванного стоп-крана, да и в дальнейшем пути были задержки.

На привокзальной площади Мона села в такси.

— К областной администрации, — улыбнулась в ответ водителю женщина.

— Заказ принят!

Доехали не быстро, а очень быстро. Мона рассчиталась с водителем и, забрав свою дорожную сумку, покинула машину. Дождавшись, когда такси скроется из виду, она проголосовала, поймала частника и попросила отвезти ее в какую-нибудь приличную гостиницу, где есть ресторан. Спустя полчаса она уже заказала номер в "Интуристе". В отличие от Луиса у нее был лишь один паспорт — свой собственный.

С наслаждением приняв ванну и переодевшись, Мона спустилась в ресторан и плотно пообедала, в поезде ей было определенно не до того. Только после этого она предприняла еще одну попытку дозвониться до Москвы, на сей раз удачную.

— Слушаю вас, — раздался в трубке знакомый голос.

— Рада, что слушаешь.

— Мона! — сразу же узнал ее Ричи. — Сколько лет, сколько зим!

— Здравствуй, мой мальчик.

— Ну да, для тебя все "твои мальчики"…

— Далеко не все. — Мона полулежала на кровати в гостиничном номере, откинувшись спиной на подушку и вытянув ноги. — Всего несколько старых боевых…

— Коней!

— Что ты сказал?

— Старых боевых коней, — рассмеялся Ричи.

— Старых боевых товарищей, — голосом строгой учительницы урезонила его Мона.

— Здравствуй, Мона, здравствуй. Рад тебя слышать. Правда, очень рад.

— Можешь не клясться, я тебе верю.

— Как же ты надумала позвонить?

— Нужда заставила.

— Нужда? А я думал, ты звонишь просто, без особой причины. Соскучилась. Как и я.

— А ты, значит, соскучился?

— Еще бы!

— Так что же ты сам не позвонил? Номер у тебя есть…

— Номер есть, а вот со временем… знаешь ведь, как бывает. Все крутишься, крутишься…

— А бывшая пассия все стареет, стареет…

На том конце провода возникла секундная пауза.

— Так, значит, ты работаешь с Луисом! — уверенно произнес Ричи. В чем-в чем, а в отсутствии реакции его нельзя было упрекнуть. — Это он переврал мою фразу о том, что годы не щадят никого из нас, чтобы настроить тебя против меня. Герой-любовник в своем амплуа! Ты же не станешь отрицать, что это так?

— Ричи, Ричи, как тебе не стыдно, — устало-равнодушным голосом произнесла Мона.

— А ты, собственно, откуда звонишь? — голос ее собеседника, напротив, приобрел напряженный оттенок. — И что это за нужда, о которой ты говорила?