Алексей Суконкин - Небесный щит. Часть 3. Вторжение

— Процент обговаривается, — обтекаемо ответил Майский.

— А интерес моего шефа?

— Думаю, цифры стоимости аренды вас устроят, — ободрил Витя. — Но этот договор нужно подписать и ратифицировать в крайне сжатые сроки.

— Кидайте на почту, изучим. Ваш посол уполномочен будет подписать договор о намерениях?

— Думаю, и этот вопрос не будет трудным.

— Тогда и мы со своей стороны этот вопрос решим положительно.

Берег едва виднелся по правую руку — до него было два-три километра, не больше. То тут, то там мелькали далекие огни, очерчивающие береговую линию. Размеренно тарахтели два дизеля, которые разогнали этот танко-десантный катер, больше похожий на самоходную баржу, до шести узлов.

Парням пришлось потратить целый час, чтобы принайтовать КрАЗы к специальным швартовочным проушинам на палубе катера. Благо, что у команды были в наличии соответствующие концы. И вовремя, так как практически сразу на море поднялась зыбь, и катер начало раскачивать на мелких волнах — что, безусловно, привело бы к смещению груза, будь он не привязан. Смещение груза, в свою очередь, могло привести к самым плачевным последствиям.

— Не видно же ни черта, куда идем, — посетовал Виталий, сидящий на носу катера. — Сейчас впишемся в какую-нибудь лодку, и потонем почем зря…

— У них в рубке стоит локатор, радиостанция и навигатор, — сказал Лунин. — Катер старый, английской постройки, времен войны, а оснащен нормально. Вполне по-современному. На локаторе они обстановку всю видят.

— И нас видят, — буркнул Коля. — Станция светит сильно. Радиотехническая разведка нас на раз-два вскроет…

— Надеюсь, здесь таких много, — сказал Дима. — Тот, кому мы нужны, не сможет выделить нас из общей кучи.

— Долго еще плыть? — спросил Шайба.

Колдунов мгновенно оживился — раньше он проходил срочную службу в морском спецназе, и естественно, владел морской терминологией и чтил морские традиции:

— Шайба, знаешь, что плавает?

— Что?

— Кое-что в проруби!

— Лёд, что ли? — пробурчал старшина, где-то задним умом понимая, что его вовлекают в очередной интеллектуальный диалог, в ходе которого он снова станет посмешищем для всего боевого коллектива.

Кто-то вяло поржал, и на этом все закончилось. Спустя несколько минут тишины Шайба не выдержал, и спросил:

— Ну и что же никто не потешается над старшиной?

— Ты бы выспался, — сказал ему Лунин.

— Не могу спать, — признался Широков. — Укачивает. Меня сейчас тошнить начнет.

Снова помолчали. Старшина успокоился.

— Командир, — к Лунину перебрался Коля Мигунов. — Какая у нас задача?

— Не знаю, Коля, — честно признался майор. — Часа через два-три генерал даст знать.

— Тяжко так, — признался Мигунов. — Вроде и спутник мы вытащили, а все равно, еще дел, как я понимаю, много.

— Не все мы еще сделали, — согласился Дима. — Главное сейчас — никому не расслабляться. Может быть, у нас впереди еще главный бой предстоит.

— Боеприпасов мало. Большую войну уже не сможем устроить, — посетовал Коля.

— Генерал в курсе, — отмахнулся Дима, давая понять, что все решения будут приниматься после постановки задачи.

Коля завернулся в плащ-палатку и отвернулся в сторону. Дима, которого мелкая качка тоже подводила к состоянию противной тошноты, закрыл глаза, но спать не получалось. В голову начали лезть разные мысли, отогнать которые было сложно.

Отряд был оторван от внешнего мира довольно длительное время, за которое в мире могло произойти все, что угодно. Конечно, Дима не знал многое из того, чем сопровождалась его работа по эвакуации спутника, но даже зная только свой участок, он поражался масштабности действий и политической наглости своего высшего руководства, которое, как оказалось, смогло проявить волю и решимость что бы практически в открытую выступить против вооруженных сил мирового гегемона — США. Фактически, отряду майора Лунина пришлось помериться силой, выносливостью, а еще больше военной хитростью, с самым опасным врагом — хвалеными «зелеными беретами». И, как он справедливо считал, бой этот он выиграл.

Это понимание сформировало в его душе чувство удовлетворения от проделанной работы, которое он сдерживал, чтобы оно не переросло в неуправляемую эйфорию. Работа еще не была доведена до конца, и он, как боевой офицер, понимал, что успокаиваться, пока работа не завершена — опасно. Сколько погибло разведчиков, которые после выполнения задачи, во время возвращения на базу, будучи в состоянии победной беспечности, утрачивали бдительность, утрачивали контроль над ситуацией и попадали в засаду? Очень много.