Алексей Суконкин - Небесный щит. Часть 3. Вторжение

— Сегодня мы установили, что в США у него на днях начался судебный процесс раздела имущества с супругой. Это не развод, а только дележ бизнеса, но все равно…

— Я понял, — кивнул Лихой. — И твои выводы?

— Товарищ генерал, я считаю, что Клауссон в личной жизни полностью переключился на эту мадам из посольства, и потеря семьи, даже её физическая потеря, для него не станет закритическим фактором… и даже более — не исключено, что так лично для него будет еще лучше. Он предстанет миру жертвой терроризма, жертвой «кровавой руки Москвы», эдакой незаслуженно обиженной овечкой…

— А компромат? Он его не боится?

— Нет. Это будет соответствовать американской версии вмешательства русских спецслужб в экономику Сьерра-Леоне и конкретно — в дела «Диаманта» и аффилированных с ним компаний. Им это совсем не помешает, и даже поможет раздуть мировой скандал. В сегодняшних условиях мы в этой ситуации проигрываем.

Генерал несколько мгновений молчал, потом метнул взгляд на Свирида:

— Мадам из «Диаманта»?

— Мой агент.

— Спишь с ней?

— По мере служебной необходимости…

— Она знает, на кого работает?

— Думает, что я коммерсант из Антверпена.

Генерал закатил глаза:

— Боже, как все меняется быстро… значит так, поступаем следующим образом…

Он шел «на честном слове и на одном крыле».

Система пожаротушения сработала штатно, залив вспыхнувшую турбину огнегасящим составом. Однако это помогло не в полной мере — за вертолётом все равно тянулся жирный шлейф чёрного дыма. Вторую очередь пожаротушения Филатов решил не применять, оставив запас огнегасящего состава на самый последний момент — когда, возможно, будет совсем худо.

Держать высоту становилось все сложнее. Оставшийся рабочий двигатель, очевидно, также получивший повреждения, заметно терял мощность. Машина проседала в полете все ниже и ниже, и летчик уже ясно осознавал, что до аэродрома вертолет не дотянет.

Женя вышел по связи на базу:

— Остановлен левый двигатель, критическое превышение температуры правого двигателя, падение давления масла в системе… — начал он перечислять в эфир развитие ситуации на борту, и пошутил в довесок: — Хорошо, хоть баки почти сухие!

— Немедленно садись прямо перед собой! — приказал ему начальник авиабазы.

— Я уже вижу вышку управления.

— Женя! Садись! Тебя собьют сейчас!

— Принял… — пространно отозвался Филатов. — Выполняю. Забирайте…

Вскоре все, кто был на российской авиабазе, увидели «двадцатьчетверку», идущую над крышами домов к лётному полю аэродрома. Вертолет периодически переходил в правое скольжение, которое летчику удавалось парировать только соответствующим кренением машины. Было ясно — Филатов ведёт практически неуправляемый вертолет, который вот-вот посыпется на землю. Запас высоты у него был никакой — всего метров двадцать над землей.

Метрах в трехстах от начала полосы вертолет вдруг вздыбился, но из-за отсутствия скорости просел и завалился на хвостовую балку, потом зацепил рулевым винтом крышу дома, и, разбрасывая по сторонам лопасти несущего и рулевого винтов, упал между двухэтажек. Тут же с этого места повалил густой дым, и показались языки пламени.

— Машину! — начальник авиационной базы заскочил на подножку подъехавшего дежурного грузовика.

Уже спустя несколько минут, прикрывая лицо рукой от жара пламени, полковник Петров дернул ручку дверцы кабины пилота. В верхней кабине вертолета, лежащего боком на земле, на ремнях висел летчик. Он был без сознания.

Петров расстегнул привязные ремни, подхватывая на руки тело пилота. Ему помогли.

Подоспела аэродромная пожарная машина, которая уже через минуту обрушила на вертолет море пены. Пламя отступило.

Подъехали и американские десантники на трех «Хамви», а так же пожарная машина пакистанской авиагруппы. Они стояли поодаль, пока лишь наблюдая за действиями русских.

Вскоре летчиков достали из вертолета. Один был мертв, о чем красноречиво свидетельствовала разнесённая снарядом голова. Другой едва подавал признаки жизни.

Внутри фюзеляжа вертолета продолжал бушевать пожар, который было невозможно погасить извне, и поэтому после извлечения тел погибшего и раненого, тушение было решено прекратить.

— Пусть горит, — махнул рукой начальник авиабазы, понимая, что огонь скроет от международного сообщества много ненужных вопросов…

Над упавшим Ми-24 медленно прошел пакистанский боевой вертолет. Пилоты «Кобры» в знак скорби качнули машиной, и ушли на посадочную глиссаду.