Эрик Ластбадер - Крутой сюжет 1995, № 1

Николас встал с дивана, раздраженный ее разговором свысока.

— Держу пари, что отец часто говорил тебе это: «Стань же взрослой, Юстина?»

— Что ты знаешь об этом?

— Ну давай. Ты собираешься затеять очередную драку? Я говорю тебе…

Юстина наклонилась над столом, чтобы ударить, но Николас без труда перехватил ее руку.

— А теперь послушай, — сказал он. — Я не собираюсь ссориться с тобой, но я не позволю провоцировать драку каждый раз, когда ты хочешь привлечь к себе внимание. Есть другие способы. Например, ты могла бы просто попросить.

— Я не буду просить, — сказала она.

— Ого! Вот ты какая. Я обычный человек и не нуждаюсь в психологических драмах.

— Зато я нуждаюсь.

— Нет, — сказал он, — тебе тоже это не нужно. — Николас отпустил ее руку.

— Докажи.

— Это можешь доказать только ты сама.

— В одиночку я не смогу. — Юстина смотрела ему в глаза. Ее руки поднялись. Она обхватила Николаса за голову и прошептала: — Помоги мне.

Губы Николаса встретились с ее губами.

Казалось несправедливым, что Билли Шотак носил прозвище «Дикий Билл», но это было именно так. Он прекрасно выглядел в свои сорок лет, хотя был невысокого роста. Он постоянно носил рубашки с длинными рукавами, даже в самую жару, когда все вокруг потели.

Он словно бы не хотел демонстрировать свои огромные бицепсы. Говорят, Билли заслужил свое прозвище потому, что пиву предпочитал двойной виски, который пил постоянно. Очевидно, жара совсем не беспокоила его.

Билли работал на Лилко, объезжая диких лошадей и всегда говорил тем, кого побеждал в армреслинге в баре Грендель, честно используй свои мускулы:

— Мне не нужно ходить в гимнастический зал, чтобы добиться этого, — говорил он, проглатывая двойной виски, и ставил руку на локоть, подзывая очередного соперника. — Черт возьми, моя работа сделала меня таким. Честная работа — лучше всяких тренажеров. — Потом он качал головой с копной волос песочного цвета. — Я не из этих сопливых жокеев.

Грендель был местным питейным заведением — это был синий домик, стоявший в нескольких милях от западного побережья Бриджа, на дороге к Монтак Хайвей.

Позже вечером, Билли Шотак стоял на крыльце Гренделя, собираясь уйти. Небо превращалось из синего в черное, по дороге сновали автомобили, чьи фары казались глазами чудовищных животных.

Билли глубоко вздохнул и выругался. «Когда-нибудь мы все помрем от выхлопных газов, все больше отравляющих воздух», — подумал он.

Недалеко от бара его поджидал грузовик Лилко, но Билли сегодня очень не хотелось покидать приятную обстановку бара. Из-за его спины доносилась музыка. Тони Бенетт пел «Я оставил свое сердце в Сан-Франциско».

Настроение изменилось, когда он поехал по одной из темных дорог — он начал насвистывать нечто неопределенное. В этот момент он выехал из-за последнего поворота дороги и увидел темную фигуру в пятне света левой фары.

— Какого дьявола! — Он нажал на тормоза и высунулся в окно. — Ты, тупой ублюдок! Я мог бы убить тебя. Какого черта…

Дверца с другой стороны распахнулась и словно торнадо выбросил Билли из кабины.

— Эй! — Он покатился по холодному асфальту. — Эй, приятель! — Билли вскочил на ноги и встал в боксерскую стойку, выставив кулаки перед грудью.

— Не дергайся, сукин сын.

Глаза Билли расширились, когда он увидел блеск длинного лезвия в свете фар. «Господи, — подумал он, — меч. Меч? Должно быть, я пьян».

Перед фарами запрыгали привлеченные светом насекомые. Стояла тишина, только совсем рядом шипели и плескались волны океана.

Билли ударил, но его удар не достиг цели.

Воздух перед ним, казалось, был рассечен напополам, он почувствовал его вибрацию, а затем ощутил такую боль, которую он не испытывал прежде.

Однажды за пределами военной базы ему пришлось столкнуться с военным полицейским, который успел ранить Билли ножом прежде, чем тот ударил его в лицо. За это пришлось отсидеть на гауптвахте, но никогда в жизни он не чувствовал такого удовлетворения.

Но та боль не шла ни в какое сравнение с той, которую Билли Шотак чувствовал сейчас. Острие меча рассекло ночь и затем тело Билли от правого плеча до левой стороны таза. В ноздри Билли ударил запах крови.

— Господи Ис…

Затем на тело обрушился деревянный столб, ломая кости, но боли он уже не чувствовал. Билли казалось, что он снова едет по дороге.

Впервые за много лет на его глазах появились слезы. «Мама, — подумал он. — Мама, я еду домой».