Александр Тамоников - Зимняя война. Дороги чужого севера

Перестрелка в тылу продолжалась недолго. Автомат Анкутдинова выдал несколько очередей и замолк. Пулемет стрелял гораздо дольше, Александров спешил выработать боеприпасы. Взорвалась граната, и все закончилось…

Люди карабкались на пригорок, задыхаясь, а за косогором упали в снег. Но осталась еще тяга к жизни, снова дружно подались наверх.

И тут из леса показались лыжники. Трое сразу попали под кинжальный огонь. Первый повалился на спину, лыжи, совершив эффектный круговорот, разлетелись в разные стороны. Второй схватился за простреленный бок, завалился в сторону. Третьего до определенного момента пули не брали. Разогнавшись, он не мог остановиться — катился с горки и орал от страха, сверкая выпуклыми глазами и являя собой идеальную ростовую мишень. Пули поразили грудь, он упал коленями на собственные лыжи, еще немного проехал, потом уткнулся носом в загнутые концы лыж, да так и остался в странной позе.

Опушка ощетинилась беспорядочным огнем.

— Отдохнули, товарищи? — прохрипел взводный, переворачиваясь на спину. — А теперь руки в ноги, и бежать! Эти черти знают местность, могут обойти и перекрыть дорогу!

Бег с препятствиями продолжился. Изначально разведчиков преследовал крупный отряд. Сколько их осталось? Половину точно перебили, часть рассеялась. Может, не все так плохо? Оборвался черный ельник, возникли скалы — нелепое нагромождение камней, целое каменное царство! Люди изумленно вертели головами — куда бежать? Две массивные гряды вздымались справа и слева, голый кустарник прибился к скалам, оставалось только пространство между ними — там можно было бежать, прокладывая витую дорожку между камнями. Завязли очень быстро — все свободное от камня пространство наполнял снег. Приходилось растаптывать участки, потом ступать в них, и все равно ноги проваливались. Но лыжники тоже не пройдут, брезжила утешительная мысль, им придется идти пешком, нести на себе свои чертовы лыжи…

— Командир, надоело… — прокряхтел Кочергин, перебираясь через гладкий валун. — Что мы бежим, как зайцы, не люди, что ли? Занимаем круговую оборону и отбиваемся до последнего… Все равно ведь не выберемся, ежу понятно…

— Разговорчики, Кочергин! — прорычал Мечников. — Отставить это упадничество! Голова перестала работать? Нас же с фланговых скал перестреляют! Заберутся на макушку и набьют свинцом по самую душу… Вперед, болезные, эти скалы скоро кончатся!..

Разведчики полезли дальше. Вроде легче становилось, реже спотыкались, не только у Никиты открылось «второе дыхание». Проход между скалами стал сужаться, и взводный поторапливал: быстрее, товарищи, самая малость осталась…

Спешили, словно чувствовали… Справа с гряды посыпались камни. Все дружно вскинули автоматы. И все же враг опередил. Разразилась стрельба. Трое ухитрились взобраться наверх — похоже, им пришлось хорошо пробежаться по лесу! Мелькали каски в белой материи, сосредоточенные лица над прицелами автоматов. Разведчики бросились врассыпную — благо укрытий тут было с избытком. Вскрикнул Иванченко — подставился под пулю. Но успел добежать, скорчился в три погибели за камнем. Только Леха Данилов не успел. Пуля попала в голову, он даже не понял ничего. Тело отбросило на массивный валун — он то ли сидел, то ли лежал, странно вывернув голову. Кровь сочилась из глазной впадины. Дружный рев вырвался из луженых глоток — все, кто остался, не считая выбывшего Иванченко, вскочили и открыли ураганный огонь по гребню скалы. Финнам не повезло, они считали, что владеют ситуацией. Двух сбили, как городошные биты, — они катились по обратной стороне гряды, а за ними катились камни. Третий схватился за живот, клюнул носом, зацепился носком за острый выступ. Разведчики продолжали стрелять — орали что-то в ярости, хотя боеприпасы были на исходе.

— Прекратить огонь! — приказал Мечников. — Все, хватит, уходим…

Они побрели мимо мертвого Лехи Данилова, выкручивали шеи, не в силах оторвать взгляды. Стонал Иванченко, держась за простреленное плечо. Некогда врачеваться, потом… Потом разведчики убыстрились, перешли на бег. На флангах чисто, только трое смогли их обойти, основная масса преследователей была сзади, они кричали и упорно лезли, в разрывах между скалами мелькали их шлемы. Разведчиков засекли — и захлопали выстрелы. С такого расстояния они попасть не могли, но когда подойдут ближе… Проход действительно сужался, «выпускной клапан» был метра полтора шириной, а сразу за ним — пригорок и лес. В том месте, где все кончалось, справа возвышалась громоздкая, изрытая трещинами скала. Словно опухоль, ее венчал тяжелый изогнутый козырек — весом не меньше тонны. Первым местечко покинул Иванченко со своей рукой — она висела плетью, и из нее сочилась кровь. За ним Камбаров с Латкиным, Карабаш.