Илья Бушмин - Взрывная волна

— Очнулась, сука?

Голос. И слово «сука». Это он. Тип с записи. Главный в банде.

Сначала показалась тень, после чего откуда-то справа от Брауна показался человек. Одежда цвета хаки, маска с прорезями для глаз. Черные холодные глаза жестокого ублюдка, способного на все.

Браун закашлялся, и тут же его перекосило от боли. Болело все. В ходе пути сюда его, отрубившегося после удара электрошокером, явно били. Твари.

Браун сидел за земле. Вытянутые вперед ноги. Руки скованы наручниками за спиной, обхватывая какой-то столб — Браун чувствовал жесткую древесину, впивавшуюся в позвонки. Столб был толстым, руки были натянуты, и каждое шевеление вызывало адскую боль в запястьях, сухожилиях и спине.

— Где я? — тихо буркнул он, лихорадочно пытаясь собраться с духом. Бесполезно — страх расползался по телу, ослабляя волю и заставляя паниковать. Когда вы попадаете в лапы к типам, способным на все, последнее, что вы будете делать — вести себя как герой дешевого боевика.

— В гостях. У меня есть к тебе вопросы.

— Я полицейский.

— Что, правда, сука? — в голосе главаря сквозила издевка.

— Вы знаете, что вам будет за похищение копа? — Браун пытался хорохориться и держать марку. Главное задать тон в самом начале. — Вас найдут. Перевернут весь город, но обязательно найдут вас. Из-под земли достанут.

— Полегче, сука. Ты не в том положении, чтобы выпендриваться.

— Говнюк, — не выдержав, буркнул с ненавистью кто-то сзади. Браун повернул голову, стараясь разглядеть, кто здесь еще. Руки натянулись, клокоча от боли. Но боковым зрением он все же сумел разглядеть два силуэта, они были почти позади. Итого трое. Вся банда в сборе или есть еще?

— Кто вы?

— Заткнись, сука, — главарь шагнул к нему. — Как ты вышел на Грека и Хили?

— Кто это?

Главарь хмыкнул, словно он услышал шутку, и ему понравилось. И тут же нанес удар ногой, вбив носок тяжелого армейского ботинка между ног Брауну.

Браун взвыл от боли, дергаясь, от чего руки едва не затрещали — суставы в плечах и локтях готовы были вылететь из суставных сумок. В глазах сначала потемнело, затем вспыхнули вспышки, скача, как черти у костра. Крича, он несколько раз ударил себя затылком об столб, чтобы переключиться на меньшую боль.

— Как ты вышел на Грека и Хили?

— Это не я, — захрипел Браун, начиная приходить в себя. Адская боль, сначала разметавшись по всему телу, теперь сжалась в комок в районе паха. — Другая группа. На них вышла другая группа. Я не знаю, как.

— Он врет, говнюк! — зарычал кто-то сзади.

Главарь врезал ногой в грудь Брауна. Удар пришелся на солнечное сплетение. Боль взрывом разлетелась в грудной клетке, и Браун едва не отключился. Вдруг с ужасом промелькнула мысль — он не может дышать! А потом картинка вернулась, и Браун наконец почувствовал, что, извиваясь и хрипя, он судорожно пытается захватить ртом воздух. И не может.

Новый удар пришелся в бок, ребра затрещали. Взвыв, Браун наконец смог вдохнуть — и тут же снова заорал. Новый удар в грудь. На секунду он кажется отключился. Придя в себя, увидел, что его рвет на собственные ноги. Утренний кофе. И только сейчас Брауна накрыла волна осознания. Накрыла с головой. Каждой клеткой стонущего от адское боли тела Браун осознал — весь этот кошмар не сон, все это происходит на самом деле!

Ненавижу, сволочи, убью! — взревело что-то в голове.

— Суки, — захрипел он, сплевывая остатки рвоты. — Вас всех пришьют. Я лично. Обещаю.

Новый удар пришелся в пах. В глазах взорвалась тысяча молний, и по телу электрическим разрядом пронеслась такая боль, что Браун взвыл. Собственный голос, утробный и дикий, он услышал словно со стороны.

— Решил поиграть в героя, сука? Как в кино? Ты мой, коп. И ты там, где тебя не найдет никто. Я могу тебя разрезать на части и скормить тебе твои яйца. Я могу сделать с тобой все что угодно, сука. А ты будешь гадить под себя и медленно подыхать.

Новый удар пришелся снова в пах. Браун забился, с ужасом чувствуя что-то влажное между ног. Он или обмочился, или это кровь. Хоть бы обмочился! Главарь врезал ему кулаком в лицо, разбивая губы. Рот тут же наполнился кровью. Еще удар, еще удар — и еще удар. Кажется, Брауна снова вырвало.

Словно издалека прогудел голос главаря:

— Как ты вышел на Хили и Грека, сука?

— Хорошо, — прохрипел он. — Ладно. Я скажу. Не бей.

Главарь застыл не пару секунд. Браун судорожно начал дышать, наполняя организм кислородом. Сознание стало проясняться.

— Официантка, — пробормотал он, сплевывая кровь. Кажется, ему разбили зубы или десну. — Официантка из закусочной. Она позвонила на 911. Она узнала Грека. Видела его лицо по телевизору.