Андрей Ильин - Смерть оловянных солдатиков [litres]

Двери открывались… И закрывались…

И там, на верхних этажах, по палатам тоже шли боевики. Другие. И тоже стреляли в живых людей, которые переставали быть живыми.

Выстрел!

Выстрел!

Выстрел!..

Выстрелы наконец услышали, потому что кто-то где-то закричал. Но крик оборвался на полуслове. А откуда-то сверху стащили двух медсестер, которые даже не пытались сопротивляться, испуганно косясь на сочащиеся дымом автоматы и на лицах их были испуг и обреченность. Но кто-то все же возмутился. Кто-то из персонала. Закричал: «Как вы смеете, здесь больные!» на непонятном для убийц языке. Его ударили автоматом в лицо. В кричащий рот. Он упал и задергался на полу, скребя пальцами ковролин и выплевывая зубы. Через него переступили и пошли дальше. Убивать.

Выстрел!

Выстрел!

Через десять минут всё было кончено. Со всеми пациентами кончено. Из них даже никто не успел скрыться где-нибудь в подсобках или туалетах. Только несколько смогли сползти с матрасов и забраться под кровати. Где их нашли. Пули…

Командиры еще раз прошли по палатам, чтобы убедиться, что работа исполнена качественно, что все, кто должен был умереть, – умерли. Они шли, распахивали двери, тыкали в тела дулами пистолетов… Тела дергались. Но лишь от ударов.

Но все же, там, на этажах, раздалась пара глухих выстрелов. Значит, кто-то еще жил, дышал, кто-то мог спастись. Но не судьба…

С начала времени «Икс» прошло сорок шесть минут.

– Общий сбор!

Боевики сошлись, сбежались в вестибюле. Быстро пересчитались. Все? Все. Без потерь. Без раненых. Без пропавших без вести. Как будто такие могли быть. Как будто кто-то в этой больнице мог оказать им хоть какое-то сопротивление!

– Уходим через три минуты. Охранника сюда!

Приволокли охранника.

– Где ведется запись с камер?

Охранник не понял. Наверное, он был слишком напуган, чтобы понимать, что от него требуют эти люди на плохом, не родном ему, языке. Охранник заискивающе улыбался и кивал головой.

– Где хранятся записи? – спросил командир, указав стволом на висящую в коридоре камеру. И ткнул ствол тому под нос.

– Там, – понял, закивал охранник.

Показал на дверь в помещение, куда сходились картинки со всех камер видеонаблюдения. Дверь высадили. Всю аппаратуру расстреляли и раскурочили. Все диски с записями выдернули, чтобы унести с собой.

– Охранника – туда!

Туда, куда всех. Весь персонал согнали в ординаторскую. Всем перетянули скотчем рты и руки. Рассадили по углам. Посредине, на вертящийся медицинский табурет присел бандит с автоматом. И еще один – в стороне. Они просто сели и стали ждать, ни о чем не говоря, никого не пугая. Не с кем им было разговаривать. Те, кто находился перед ними, были неверными и уже не были людьми. Уже были покойниками. Они должны были расстрелять их через час. Или должны были остаться с ними и шантажировать власть, расстреливая поодиночке, отрезая головы и выбрасывая их в окна, если за их «братьями» начнется погоня. Они были смертниками, но они готовы были умереть. И готовы были убивать. Но не теперь. Через час. Вернее, через пятьдесят восемь минут…

– Уходим…

Боевики потянулись к выходу. Побежали к лесу. И бежали еще около километра. До поляны. Где их ждали «братья». Там они сбросили оружие и скинули камуфляж, переодевшись в гражданскую одежду. И сразу стали «туристами». Но в свои автобусы они не вернулись. Они разошлись во все стороны, разбившись на мелкие, по два-три человека группы, каждый по своему маршруту. Вышли по заранее изведанным тропам или напрямую по навигаторам к намеченным точкам, сели в поджидавшие их на стоянках машины, которые повезли их к границам, на вокзалы и в аэропорты.

Через пятьдесят минут оставшиеся с заложниками боевики стали поглядывать на часы. И заложники догадались из-за чего. Потому что нетрудно было догадаться. Часы отсчитывали последние минуты их жизни.

– Не надо, прошу вас, не надо нас убивать! – попросила одна из медсестер. – Мы никому ничего не скажем.

Боевики не ответили ей. Потому что не поняли. Они не знали этот, непонятный им язык.

– Послушайте, вы! – перешел на английский врач. – Если вы отпустите нас, вам сохранят жизнь. У нас гуманные законы и хорошие тюрьмы. У вас будут адвокаты, отличное питание и медицинское обслуживание.

Хотя, если они их тут всех перебьют, у них всё равно будет адвокат, прекрасное трехразовое питание и медобслуживание… Но боевики опять ничего не поняли. Хоть и на английском. Они вообще ни одного языка, кроме своего, не знали. Зато знали, что делать.