Александр Афанасьев - Призраки Лондона

Наверное, тогда Виздом и стал мне доверять. А может и не тогда. Кто знает…

— Мое начальство — сказал Виздом — мне такого приказа не отдавало. Лично мне кажется, оно просто пересралось. И меньше всего хочет, чтобы все это всплыло. Так что в этом смысле мои руки свободны.

— Ты что-то знаешь о гибели того дипломата? Лосева?

— Нет.

— Выясни.

— Зачем?

— Затем что рано или поздно придется с ним столкнуться. Возможно, от того что мы ему сможем сказать, зависит, останемся мы в живых или нет.

Виздом собирался с мыслями

— Он и в самом деле настолько опасен?

— Он прошел две большие войны. И учил русский спецназ — будучи лучше любого из нас. Думай сам, опасен он или нет.

Детектив — старший инспектор полиции Большого Лондона Стивен Виздом не сидел сложа руки. Он понимал, что присутствие в оперативном штабе ничего не даст, там люди делают свою работу, и его присутствие им только мешает. Потому он пришел к тем же выводам — попробовать пройтись по мотиву русского. Может, что-то интересное и всплывет.

Дело о смерти русского дипломата Александра Лосева — было довольно тощим. В сущности, и дела, как мы его представляем, не было — никакой папки, просто файл в компьютере, который назывался «рекорд». В нем почти ничего не было — несколько полицейских рапортов, фотографии. Вскрытия не делали, тело быстро передали русским.

Виздом отправился в полицейский участок Вестминстера, в который и поступило сообщение об обнаружении тела.

Констебль Хараре, подписью которого было заверено большинство документов в рекорде — оказался выходцем из… Зимбабве, попал в Великобританию с родителями как беженец. По виду — большим умом он не отличался.

— Дела собственно и не было никакого, сэр — поведал он Виздому, когда они сидели за чашкой кофе в кафе — гражданские сообщили о том, что в Темзе плавает труп. Сначала прибыла речная полиция, потом и мы. Оказалось, дипломат русский, черт бы его побрал. Русские востребовали тело, мы его передали и закрыли дело. Явная случайная смерть.

— Почему случайная? Что заставило вас так думать?

— Ну, молодой парень, в костюме, плавает в реке как дохлая рыба.

— И что?

Констебль понизил голос

— Мы нашли под ногтем остатки кокаина. Понятное дело, отправился парень на вечеринку, потом на еще одну, потом бульк. И всё.

— В деле этого нет.

— Дак зачем это в деле то? Русские тоже позориться не хотят, так?

Виздом отхлебнул кофе

— Почему его не унесло в море?

— Дак его прибило к берегу. Там где крейсер стоит. Там он и зацепился. Иначе бы унесло, это вы, верно говорите, сэр. Пошел бы на корм рыбам

— Вскрытие делали?

— Нет, сэр. Права не имеем. Это ж дипломат.

Обычный полицейский детектив вряд ли бы смог сделать больше — но не Виздом. Хорошо зная закулисье британских спецслужб, он сделал пару звонков человеку, который мог многое прояснить.

В Лондоне иностранными посольствами занимались три службы. Министерство иностранных дел, специальная «группа дипломатической безопасности» Лондонской полиции и MI5 — контрразведка Великобритании. В последней — имелось специальное подразделение, занимающееся слежкой за дипломатами, особенно за теми, которые были не совсем дипломатами. В него охотно брали армейских отставников.

С Коннором Уиллингом, бывшим однополчанином — Виздом встретился в месте, где собираются кэбмены или кэбби, как их называли. Профессия лондонского кэбмена вымирала под ударами Убера и сервисов каршеринга, позволяющих взять напрокат одну из стоящих на улице машин и доехать, куда надо — но кэбмены все еще были. С Уиллингом — он договорился встретиться в Сиграссе, в Чэпел-Маркет, Вест-Энд…

Однополчанина, который учил его «настоящей стрельбе» — он не сразу узнал, так он постарел. Лишь когда тот махнул рукой, Виздом понял, что это и в самом деле Коннор Уиллинг.

Он был весь седой.

— Сэр…

Уиллинг махнул рукой

— Брось, какой я тебе сэр. Садись, закажи трески, и давай поговорим. У меня еще полчаса есть.

Почти все полчаса — они вспоминали Полк, тех кто ушел навсегда, и тех кто еще топтал эту землю. Уиллинг отличился во время Бури в Пустыне, был в группе охотников на Скады. Ушел во время войны в Боснии, не желая во всем в этом участвовать. Официально — по болезни.

Тогда еще, когда они напивались в Красном драконе, он сказал сослуживцам — парни, дело плохо. Мы поддерживаем муслимов в Европе, а завтра они вырежут нам печень…