Андрей Левин - Желтый дракон Цзяо [другая редакция]

Он выкурил уже три сигареты, когда заверещал звонок. Ло давно считал, что звонок пора сменить, потому что он издавал хриплые, дребезжащие звуки, и сейчас с удивлением отметил, что из прихожей донеслась мелодичная трель. Он бросился открывать дверь. Джун стояла на пороге, смущенно теребя свою сумочку. Патрик взял ее за руку, молча провел в комнату, усадил в кресло. Некоторое время они смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Потом Джун спросила:

— Ну что нового в Бангкоке? Говорят, очень красивый город…

Она произнесла это просто так, потому что нужно было что-то произнести.

— К черту Бангкок! К черту всех! Я люблю тебя!

Эти слова вырвались как-то сами собой. Патрик проговорил их на едином дыхании и только потом понял, что действительно любит Джун. Он сделал для себя открытие, хотя все еще отказывался верить в него. Но бешеная, неуемная радость уже клокотала в груди, перехватывала дыхание. А к ней примешивалось какое-то щемящее чувство боязни: эта девчонка с чуть раскосыми глазами в одно мгновение стала для Патрика частью его самого, и в голову вдруг пришла нелепая мысль, что он может потерять ее.

— Я люблю тебя!

В дрожащих длинных ресницах Джун запутались две слезинки, похожие на капельки росы. Одна из них укала на щеку и медленно покатилась вниз.

— Ну что ты… Джун… Что с тобой…

— Я… я боялась… что ты никогда не произнесешь этих слов. Я не представляю себе, как я тогда жила бы на свете?

Патрик подошел к креслу и снял росинки с ресниц и со щеки Джун. Она взяла его руку, прижалась к ней щекой.

— И еще я очень волновалась за тебя, Патрик. Я так боялась, пока ты был в Бангкоке…

— Там не было ничего серьезного. И потом — это моя работа. Такая же работа, как… как у всех.

— Нет. У тебя все иначе. Я, наверное, никогда не привыкну к твоей работе. Скажи, ты часто будешь забывать обо мне?

Патрик не ответил. Сказать «нет» — означало сказать неправду, а говорить «да» сегодня не хотелось. Он опустился на мягкий пушистый коврик и положил голову на колени Джун. Она молча гладила его волосы, а Патрик боялся пошелохнуться, словно все происходящее сейчас было лишь миражом и от малейшего движения этот мираж мог рассыпаться, исчезнуть. На какое-то мгновение Патрик устыдился захлестнувшего его чувства, подумав, что ведет себя, как двадцатилетний мальчишка, что ему, зрелому мужчине, не пристало так легко поддаваться эмоциям. Но постепенно неловкость прошла, снова уступив место радости, теперь уже осознанной и спокойной.

Начало темнеть, и Патрик потянулся рукой к выключателю торшера. Джун остановила его:

— Не надо.

— Джун, милая…

Патрик прикоснулся к крепкому загорелому телу губами и тут же почувствовал его напряжение, ожидающее и зовущее. И это напряжение передалось ему, пронзило все его существо раскаленной иглой желания. Через тонкую кофточку он ощутил мелкую дрожь ее тела. Так, наверное, дрожат птенцы, когда их гладят. Не умея защититься, не в силах убежать, не зная, как воспринимать ласку', они с трепетом вверяют себя судьбе. И эта незащищенность Джун, это доверчивое ожидание наполнили Патрика беспредельной нежностью к ней.

— Патрик… милый…

— Его руки бережно, но властно увлекли Джун на коврик.

— Патрик… Патрик… Патрик… — счастливо бормотала она.

…Потом они долго лежали рядом в темноте.

— Я пойду, Патрик, — нерешительно прошептала Джун.

— Да, — согласился Патрик, целуя ее, — ты пойдешь в ванную и приведешь себя в порядок. Нельзя же в таком виде пить кофе. А потом ты позвонишь родителям и скажешь, что сегодня ты не сможешь вернуться домой. И завтра — тоже.

— Ты сошел с ума! — Джун прикрыла ему рот рукой.

— Ты скажешь им, — невозмутимо продолжал Ло, отводя ее руку, — что решила выйти за меня замуж.

— Нет, Патрик, нет, — запротестовала Джун, — так нельзя. Я вовсе не хочу, чтобы отношения между тобой и моими родителями испортились. Нужно делать так, как все. Ты должен прийти к ним, попросить моей руки, получить их согласие…

— К черту всех! — загремел Ло. — К черту чье-либо согласие! К черту церемонии! Ты любишь меня?

— Но…

— Ты любишь меня?

— Да, — прошептала чуть слышно Джун.

— И… ты останешься? — в голосе Ло зазвучали просительные нотки.

— Да.

Он протянул руку и включил торшер. Джун схватила свою одежду и прикрылась ею. Ее щеки стали пунцовыми.

— Выключи сейчас же, — потребовала она. — И не включай до тех пор, пока я не уйду в ванную.

— Но…