Юрий Костин - Русский

— «Мы его пили»! — передразнила Рита. — Это вы его пили, господин Ушаков, один. И еще потом читали мне стихи…

— Есенина.

— Точно. Ох, как же я тебя тогда любила! — Рита покачала головой, щеки ее покрылись легким румянцем, будто она устыдилась своего искреннего порыва.

Антон удержался от соблазна поинтересоваться, как обстоят дела с ее чувствами к нему сейчас. Вместо этого он поступил, как ему показалось, гордо, по-мужски. Поднял бокал и, произнеся традиционное prozit, выпил, сделав вид, будто не обратил внимания на последнюю фразу.

«Интересно, — думал Антон, — Рита здесь одна или есть “сподвижники”? И что это она заговорила про любовь? Определенно, тут беседа не заладится, слышу через слово — этот “пианист и педагог” просто уже достал. Но играет он, конечно, здорово…»

— Супер! Ты выпила до дна? — Антон искренне удивился, увидев, что бокал Риты пуст.

— Да, я с тобой поступаю честно, а ты притворяешься, что пьешь.

— Ничего я не притворяюсь, — прошептал Антон по-русски и одним махом опрокинул бокал.

— Ух! — выдохнула Рита. — Мне что-то жарко уже. Подождешь? Я приду скоро…

Антон улыбнулся и кивнул, а про себя подумал: «Все, пошла на встречу с сообщниками».

Вдруг ему пришло в голову проверить правильность своей догадки. Лишь только Рита скрылась за углом магазина, торгующего предметами современного искусства, Антон встал из-за стола, попросил официантку повторить виски и бурбон и быстрым шагом поспешил за Ритой. Она шла к туалетным комнатам и разговаривала по мобильному телефону. «Сообщников» вокруг не было.

— Так, — ворчал Антон, возвращаясь в кафе. — Инструкции новые будут получены по телефону. Может, напоить ее? Отчего не попытаться? И не забывать бы себя контролировать, а то мне уже весело и совсем не страшно… Надо сначала напоить, а там посмотрим.

Рита вернулась посвежевшая. В руке она несла блузку. Так, в одной майке с тонкими бретельками, немка выглядела еще лучше и, как показалось захмелевшему Антону, чрезвычайно сексуально.

Увидев на столе новые порции алкоголя, Рита рассмеялась:

— Ну что, русский, напоить меня решил?

— Что ты! И в мыслях такого не держал. Какой смысл? Мне от тебя сведения не нужны, а вот ты всю жизнь чего-то от меня добиваешься.

— Заметь, несколько раз мне удавалось даже добиться тебя самого.

— Вообще-то, это я тебя добивался.

— Какая разница? Ты считаешь, мне так уж необходимо набивать себе цену? Слушай, пока мы еще достаточно трезвые, ответь: ты не станешь рассказывать про те самые находки, о которых знает мое начальство и русский ученый Привольский?

— А… Так он ученый. Слушай, где-то я эту фамилию все-таки слышал.

Антон осекся. Надо быть аккуратней. Раз уж решил не признаваться, что знаком с Григорием Привольским, следует придерживаться этой позиции.

— Давай еще выпьем, — предложил он.

— Na pososhok? — игриво поинтересовалась Рита.

— Хотя бы. Не забыла, выходит?

— Как это можно забыть? Именно благодаря этому вашему na pososhok ты и затащил меня в свой номер в Мюнхене.

Антон вспомнил прохладный вечер, бар в гостинице «Торброй», оркестр, немного фальшиво выводящий «Lady in Red» Криса де Бурга, и их первый и последний медленный танец.

«Почему последний? Вот она, здесь, передо мной, в Лас-Вегасе. Прилетела специально, чтобы меня увидеть. И не имеет значения, для чего. Может, рассказать ей что-нибудь про таблички? Или про Плукшина?»

— Антон, — Рита прервала его размышления. — Ты не против, если мы отсюда сбежим? Я трепетно отношусь к фортепьянной музыке, но у меня скоро от перекрикивания маэстро горло разболится.

— Уже поздно, куда мы пойдем? Спать тебе не пора?

— А тебе?

— Нет, но я бы посидел где-нибудь поближе к кровати.

— Антон, твоя нерешительность меня поражает. Мне что, самой себя приглашать к тебе в номер?

— Ты смелая девушка. Не боишься идти в номер к мужчине, русскому?

— Абсолютно не боюсь. Мы ведь только поговорить.

— Да?

Пока они преодолевали расстояние от фойе «Белладжио» до жилой башни, Антон вспоминал их последнюю встречу. Было дело в Москве… Пять счастливых дней он демонстрировал ей хрестоматийные и даже нераскрученные достопримечательности города. Пять дней и ночей они провели вместе, не расставаясь. На четвертый день, поздно вечером припарковав машину у красивого старомосковского особняка, где, как говорят, не раз гостил сам А. С. Пушкин, Антон легкомысленно признался Рите в любви. Он произнес три слова по-английски, в абсолютной уверенности, что так оно и есть — он ее любит. И Рита ответила ему тем же, не колеблясь ни секунды. Потом они еще целый час целовались в машине…