Юрий Костин - Русский

— Поехали. Вообще проблем нет. У нас приветствуются новые люди.

— Здорово! — воскликнул Исаков и вдруг запел звонко и, как показалось захмелевшему Антону, демонстрируя незаурядные вокальные данные: — Мы парни бравые, бравые, бравые! Но чтоб не сглазили подруги нас кудрявые, мы… че-то там… их поцелуем горячо! И трижды сплюнем через левое плечо!

Вечерело. На столе в кабинете подполковника Исакова стояла недопитая бутылка водки. Другая бутылка, опустошенная, лежала на полу возле сейфа.

Друзья сидели за столом и молча курили. Казалось, они успели обсудить все темы. Вспомнили одноклассников, договорились организовать общую встречу. Антон был пьян. Пьян настолько, что даже на какое-то время позабыл про свой опрометчивый «контакт» с Плукшиным. Да и тоска от пребывания в изоляторе притупилась.

Сквозь хмельной туман он рассеянно внимал голосу Лешки. Этот голос с каждой минутой становился все тяжелей, приобретал необычные свойства, превращаясь в сознании Антона в нечто твердое, физически беспокоящее его обмякшее под влиянием водки тело.

— Так и говорю, — продолжал Леша. — Живет себе человек, занимается науками, а тут — бац! И его вдруг нету. Секунда! И никаких, блин, планов, никаких слов… Бывает, конечно, говорят, но чаще помирают так. Твой так помер или сказал что?

Антон очнулся, потянулся за стаканом с водой, отпил глоток.

— Чего-то говорил, — ответил он. — Но чего говорил — этого я тебе сказать нем… не могу.

— Как это не можешь? — попытался собраться Алексей.

— А не помню я… — рассеянно ответил Антон.

— Ну и черт с ним. Тогда разливай.

— Леха, я больше не могу. Я сегодня за рулем.

— Антоха, ты не за рулем, ты ж заключенный!

— Точно… Наливай. А где туалет у тебя?

— Ты ж был уже. Ну даешь! Налево по коридору, потом на третий этаж и направо.

— Как тут запомнить? Законспи… Законспири… В общем, секретность сплошная. Все, я пошел. Пока.

Исаков в ответ помахал ему рукой.

Антон поднялся из-за стола, но сразу же плюхнулся обратно на табурет.

— Леха, — он будто испытал озарение. — А как я в туалет-то хожу?

— Чего?

— Без конвоя, а? Я же арестованный?

Исаков так сильно удивился, будто ему только что было явлено величайшее в мире откровение.

— Да? И ведь правда… Ну ничего, тут не убежишь. Ты, слышь, не пытайся. Дубинка башка попадет, совсем больно будет… Да и меня подведешь. Ты смотри, не подведи меня.

Антон кивнул и, пошатываясь, вышел из кабинета.

Поднимаясь на третий этаж, Антон несколько раз хватался за поручни. Его «штормило», но состояние было спокойным и благодушным. Вдруг кто-то придержал его за локоть. Антон оглянулся и увидел Любу.

— Привет, — сказал он.

— Привет, привет, — весело ответила Люба. — Осторожней, не упади, красавчик.

— Я очень постараюсь, — пообещал Антон и поспешил дальше.

Преодолев еще несколько ступенек, он услышал за спиной ее голос:

— Наверное, вы большими друзьями были в школе. Наш-то Алексей Николаевич целых полгода не пил, а сегодня ни с того ни с сего взял да и развязал.

Странное дело: вернувшись в кабинет, Антон застал там совсем другого Исакова. Не раскованного и бесшабашного, которого покинул пять минут назад, а собранного и чем-то всерьез озабоченного.

Алексей все так же сидел за столом. Перед ним стояла кружка, над которой струился пар. Он окунал в кружку пакетик с чаем.

— Дело такое, — сказал Исаков, не поднимая глаз на Антона. — Твой Вилорик Рудольфович — целая тема. Мне, конечно, все равно, где и как ты с ним познакомился, хоть мне и поручили это разгребать, но положение твое и так незавидное…

— Леха, я этого профессора знал всего полтора часа…

— Не понимаю, ничего не понимаю, — говорил Алексей, обхватив голову руками. — Черт, как же тошно! А пить больше нельзя…

— Выпей пивка, — предложил Антон.

— Ты че, я на машине!

— Но ты ведь уже по-любому никакой! И ты ведь…

— Мент? Ну и что? А ответственность… И потом, пиво — это все самообман и профанация. Водки надо. Придется догнаться дома. Ничего, можно и потерпеть. И все же не понимаю, зачем надо было кому-то профессора мочить. Тем более профессора биологии.

— Обществоведения.

— И какая разница? Он же не ядерным синтезом занимался, верно?

— Ну, разные причины бывают…

— Может, тебе известно что-то про эти «разные причины», а, Антоха?

— Леша, хорош уже со своими милицейскими прибамбасами, о’кей? Можешь прямо сказать, что тебе от меня нужно по этому делу?