Александр Тамоников - Секретный бункер

Ракитин всматривался до острой рези в глазах. Автоматчики Легостаева вели непрерывный огонь, прижимая эсэсовцев к земле, но броситься в атаку было бы явным самоубийством. Немцы были неплохо вооружены – к треску автоматов примешивался хриплый лай пулемета «МГ-42». Поднялся на колено еще один гранатометчик, но с этим церемониться не стали: он еще только прилаживал к плечу свою трубу, а пули уже кромсали его китель, отбрасывая незадачливого стрелка в яму. Повторно воспользоваться фаустпатроном желающих не нашлось.

Андрей попытался пересчитать немцев. Их было семеро (не считая отползающих офицеров), из них один ранен, другой убит – и это как минимум! Пятеро против кучи озлобленных советских автоматчиков! Людей вот только жалко, многие могут погибнуть…

Андрей стрелял короткими очередями по малоподвижной немецкой каске. Ее обладатель застыл, как сфинкс, но был жив – из ствола МР-40 вырывались язычки пламени. Автоматчики пришли в движение – перебирались ползком под прикрытием товарищей. Офицеры отползали все дальше от места событий. Вот кто-то привстал, перебежал несколько метров на корточках, потеряв фуражку, затаился в борозде. На дорогу не выходили, ползли краем и метров через семьдесят могли достичь моста.

– Легостаев, закидайте фрицев гранатами! – крикнул Ракитин. – Плевать, что с недолетом! Мы дымом прикроемся! Пойдем по левому флангу, за офицерами, в нас не попадите!

– Понял, товарищ майор! – звонко выкрикнул лейтенант. – Эй, орлы, все слышали? Стреляем очень осторожно, тщательно целимся!

Снова кто-то засмеялся, что в условиях боя было каким-то сумасшествием.

– Они издеваются, товарищ майор? – обиженно выкрикнул Шашкевич.

– Нет, им просто весело, – огрызнулся Корзун.

На склоне между позициями враждующих сторон стали рваться гранаты. Два взрыва прогремели напротив, растревожив шапку кустарника. Расползлись над землей клубы дыма. Справа шла перестрелка, а Ракитин уже полз вперед, энергично перебирая ногами. Отыскалась канава в направлении реки – просто удача! Извернувшись, он поместил автомат за спину, пополз, закусив губу. Можно не оглядываться, знал, что товарищи не отстанут.

Поле боя осталось справа. Захлебнулся «МГ-42», пулеметчику прострелили голову. Нарастали крики – перебегали люди Легостаева, теперь уже прицельно забрасывая противника гранатами. Ответный огонь слабел, хаотично хлопали выстрелы.

Андрей бежал прыжками по заброшенной пахоте. Земля задубела, была твердой, как камень. Дорога на мост пролегала справа, метрах в сорока. Там еще клубился дым. От реки дул прохладный ветер, освежал разгоряченную голову.

Кончилось поле, майор повернул на девяносто градусов, припустил к мосту. То, что было в эпицентре боя, уже не казалось важным. Там что-то происходило, крики перемежались с выстрелами, но мозг от этих событий отключился.

Он первым взлетел на мост и отшатнулся, когда очередь пропорола настил под ногами. Переправа через Эльбу здесь была дохленькой, сомнительно, что смогла бы выдержать даже взвод солдат.

Майор отполз за перила, отталкиваясь пяткой, распластался на краю, припав к прицелу. Следом выскочил Шашкевич и сразу же отпрыгнул, едва не получив пулю.

По мосту бежали четверо в офицерской форме. Они уже преодолели половину пролета. Обернулся последний – он избавился от портупеи с амуницией, болтались полы расстегнутого кителя. Но автомат не выбросил – выстрелил, снова побежал прыжками. На губах блуждала циничная усмешка. Он на бегу сменил магазин и теперь пятился, поливая огнем, не давая оперативникам высунуться. Потом спохватился, кинулся догонять своих.

Ракитин плавно оттянул спусковой крючок. Немец споткнулся, ткнулся носом в настил. Обернулся его товарищ, немного поколебался, словно хотел помочь, но передумал. Эта задержка стоила ему жизни. Очередь пропорола спину, швырнула на перила, офицер повис на них, перегнувшись пополам. Но заднее место оказалось тяжелее головы, потянуло обратно, и эсэсовец сполз на мостовое покрытие.

Двое выживших уже почти перебежали мост! Рослый тип несся первым, подбрасывая ноги. Кобура на боку была расстегнута, но пистолет в руке отсутствовал. Второй был ниже, прихрамывал. Но страх гнал его, заставляя забыть про боль.

Андрей пустился вслед, стреляя в воздух, что-то кричал, путая русские и немецкие слова. Двое уже спрыгнули с моста, побежали к кустам через открытое пространство. За спиной, где работали красноармейцы Легостаева, перестрелка прекратилась, началась перебранка.