Александр Тамоников - Секретный бункер

– Ладно, разберемся, – Андрей передернул плечами. – Нам еще этого надо к своим доставить. Может, не все так плохо, как кажется, и Трауберг дожидается своего человека в машине?

Увы, в черном автомобиле марки «Фольксваген» никого не было.

Штурмбаннфюрера Штерна привели в чувство, подняли, отряхнули, нахлобучили шляпу на голову.

– Вы кто такие, черт возьми? – зашипел переодетый в штатское офицер СС. – Какое вы имеете право? Я уполномоченный представитель… – и заткнулся, получив затрещину.

– Отдел разведки охранного полка «Гройсдойчланд», герр Штерн, – вкрадчиво сообщил Ракитин. – Майор Зельтцер, к вашим услугам. Вы обвиняетесь в государственной измене и пособничестве предателю немецкого народа фон Траубергу. Нам доподлинно известно, что вы собирались сбежать к американцам. Отпираться бессмысленно. Сейчас вас доставят во двор Имперской канцелярии, где зачитают приговор и приведут его в исполнение.

Щеки штурмбаннфюрера покрылись подозрительной сыпью. Он прерывисто задышал, взгляд остановился. В голове властвовал беспорядок – пребывая в полусознательном состоянии, он вроде слышал, как эти люди говорят по-русски, но выстроить несложную логическую связь не было возможности.

Штерн не противился, когда его спускали по лестнице, шел сам, иногда спотыкаясь. Ключ от машины лежал в кармане плаща. Испуганно прижались к стене возвращающиеся из бомбоубежища пенсионеры, проводили глазами процессию. Конвоиры и глазом не моргнули.

Свежий воздух придал было содержимому черепной коробки немца нужный импульс. Но мощная затрещина вернула все в исходное состояние. Штерна вытолкнули из подъезда, стали усаживать на заднее сиденье. На посторонних не смотрели: наглость – второе счастье! Кому какое дело, что здесь происходит?!

Корзун, поигрывая ключами, втиснулся за руль – не каждый день выпадает удовольствие порулить такой машиной! Подбежали Вобликов и Шашкевич, стиснули Штерна на заднем сиденье.

– Товарищ майор, это не Трауберг, – подметил Шашкевич.

– Ну, извини, кто пришел, того и взяли. Все уселись? – Андрей обежал вокруг капота, стреляя глазами по сторонам, уселся на пассажирское сиденье. – Трогай, Денис. Тем же путем, что пришли сюда. Бог даст, проскочим. Все запомнили дорогу?

– Проскочим ли, товарищ майор? – засомневался Вобликов. – Первая же проверка, и мы – как двоечники на экзамене…

– Проскочим. На машине номера Главного управления имперской безопасности, а это тебе не хухры-мухры… Поехали!

А вот теперь зазвенели нервы. Настроение было ниже берлинской канализации. Уже стемнело. «Фольксваген» плутал по темным улицам. Несколько раз попадались солдаты, в стекло светили фонари. Однажды пришлось открыть окно и орать дурным голосом (чтобы не почуяли акцент): «Все с дороги, Шестое управление РСХА, будем стрелять, если не освободите дорогу!» Проезд освободили, легковушка прорвалась сквозь препятствия.

В районе католического храма ничего не изменилось, разве что машин стало меньше. На северной стороне церковного двора лежали штабелями мертвые тела – их было много, хоронить негде и некому. Прихрамывая, брел солдат с ранцевым огнеметом, за ним бежали женщины, что-то возмущенно кричали.

– Все правильно, – проворчал Шашкевич, – сжигать их надо, а то зараза поползет, по нам же и ударит, когда Берлин возьмем…

Нужный переулок Корзун едва не проехал. Все дружно закричали, он сдал назад, развернулся. Снова повисли над головами глухие стены, переулок извивался то влево, то вправо. Ни одной живой души на всем протяжении проезжей части. И то, что Красная армия сюда не вошла, подарок судьбы – нашпиговали бы свинцом!

Снова высокий бордюр, «Фольксваген» заехал на него, ломая бампер, пристроился под деревом. «Виллис», укрытый сеткой, смирно дожидался своих хозяев. Вобликов кинулся стаскивать брезент, остальные схватили за шиворот Штерна, поволокли из машины. Тот пришел в себя, но не сопротивлялся, обводил пространство одуревшим взором.

– Но это не Имперская канцелярия… – его язык заплетался.

– Да иди уж, – подтолкнул его Корзун. – Будешь доказывать, что мы и сами знаем. Давай двигай – перевалочная станция!

Пленнику связали руки, насильно усадили в машину. Оперативники сняли с себя немецкую атрибутику.

С улицы Зееле доносились одиночные выстрелы. Переулок был пуст. Командир объявил перекур пять минут, сотрудники расслабились, с удовольствием дымили в рукава. Появилась возможность переброситься с пленником парой-тройкой фраз. Он жался на заднем сиденье со связанными руками, покрывался пятнами.