Александр Тамоников - Красные туманы Полесья

Политрук Карасько взглянул на него и сказал:

— Да не вини ты себя, Павел Дмитриевич. Все мы хороши, раз проморгали стольких негодяев, настоящих душегубов. — Он посмотрел на Коняева и спросил: — Значит, Родион, в Лозе всех сожгли?

— Всех. Вот только Петька…

— Да, считай, второй раз родился.

— Мамку с братом вспоминает, плачет. Ему всего восемь лет, а на голове уже седые волосы.

— Ты иди, Родион, будь с сыном, — сказал командир отряда. Передай мой приказ Петра поставить на учет как полноценного бойца и кормить так же, как и всех партизан.

— Ладно. Пошли, сын.

Коняев с сыном вышли из палатки.

После этого начальник разведки спросил у политрука:

— Ты же, Иван Михайлович, был заместителем Калача?

Карасько кивнул.

— Да, был.

— Как же Калач долгие годы маскировался под активиста, советского гражданина?

— Он и был советским гражданином, краснознаменцем, крепким хозяйственником. Но в душу-то ему не заглянешь!

— Отловим и заглянем. — Лазурин перевел взгляд на командира отряда. — Павел Дмитриевич, я как сюда шел, обратил внимание, что бойцов в отряде как бы меньше стало. Мне это показалось?

Осетров вздохнул и ответил:

— Нет, Игнат, не показалось. Восемь человек ушли из отряда, двое из первого взвода и по трое из остальных.

— Как это ушли?

— А так, жены их увели. Такой гвалт подняли. Мол, не желаем, чтобы и нас расстреляли. Целый бунт устроили. Вот мужики и подались по домам.

— Их надо было остановить.

— Как? Их никто не мобилизовал, пришли добровольно, так же и ушли. Остались только те, у кого семей больше нет, и молодые, которые не успели еще ими обзавестись. Есть, правда, четверо бойцов, у которых родные в Павлинке. Те пока в отряде. Но надолго ли?

Тут подал голос кадровый военный лейтенант Образцов:

— Об этом жалеть не стоит. Толку нет от таких вояк, которые оглядываются на свои семьи. Зато те, что остались, биться будут по-настоящему. Отсюда у меня вопрос к командиру отряда.

— Слушаю, лейтенант.

— Как мы отомстим гитлеровцам за их кровавые дела?

Осетров потер виски. От последних событий у него раскалывалась голова.

Он посмотрел на Образцова и проговорил:

— Тебе ли, Геннадий Владимирович, не знать, как мало у нас людей и оружия. В плане, который был передан в райком на случай нападения Германии, значилось, что местному партийному и советскому руководству следует создать партизанский отряд, для чего использовать оружие, имеющееся на складах НКВД. Увы, его там не оказалось. Указывалось место размещения базы отряда — Осиповский лес, перечень населенных пунктов. Это райцентр, село Ясино, деревни Лоза, Карчеха и Павлинка. Оттуда и надо было привлечь мужиков от шестнадцати до шестидесяти лет для вооруженного сопротивления врагу. Срок формирования отряда — до конца сентября сорок первого года. Только после этого, если враг не будет разбит на подходах к району, с нами должны связаться представители центра. Но радиостанции у нас нет. Та, что находилась на складе, неисправна. Да и с кем выходить на связь? Но как-то с нами должны связаться, после чего отряд будет внесен в списки боевых подразделений и обеспечен довольствием, в первую очередь оружием и боеприпасами. Только вот когда все это будет? А имеющимися у нас силами мы мало что можем сделать.

— А если центру не удастся связаться с отрядом? Что тогда? — спросил Образцов.

Командир отряда пожал плечами и ответил:

— Не знаю. Но план имеет силу приказа. Игнорировать его — преступление.

— Значит, мы так и будем сидеть в лесу и ждать, пока Красная армия разобьет гитлеровцев у Москвы, Ленинграда, на последнем рубеже обороны, и перейдет в наступление? Да вот только, зная силу немцев, скажу, что это произойдет не в этом, боюсь, и не в следующем году. За это время от отряда останутся ошметки. Извините, я не хотел вас обидеть, но остался здесь вместе с солдатами не для того, чтобы ждать, когда придут наши. Я должен воевать. Нам придется действовать тем, что имеем, хотим мы этого или нет. Предлагаю разработать план операции, предусматривающей удар всем отрядом по районному центру с локальной задачей уничтожения управления полиции и нанесения урона роте СС. Понятно, что у нас мало сил, но если подойти к райцентру скрытно, то задача вполне выполнимая. Пусть нам даже удастся уничтожить одних только полицаев, это все равно будет успех. Главное не в том, какой урон мы нанесем фашистам, а в самом факте нападения. Жители Гороша увидят, что рядом есть сила, способная противостоять оккупантам. Этой операцией мы, если так можно выразиться, засветим себя перед минским подпольем и нашей разведкой, а через них и перед центром. Тогда нас уже точно не забудут.