Александр Тамоников - Конец крымской орды [litres]

От берега подошел десяток Огнева.

Лука поднялся на холм и сказал:

– Ну и прохвосты! Все заметили, к нападению готовы были, а виду не показывали. Если стреляли бы по десятку, то сгинули бы мы, не подъехав к тыну. Пушки дробом побили бы нас.

Опричник Фома Рубач тем временем замахал над собой копьем с белой тряпкой.

На деревне ответили тем же.

– Лука, Яков, прикройте! – распорядился Бордак. – Мы не знаем этих местных. Налетят разъезды, и придется бить их.

Десятки Огнева и Грудина встали за небольшим обозом в полукруг.

– Василь Игнатьевич, будь тут, мы с Михайло пойдем к деревне, – сказал Хворостинин.

– Не опасно ли? Может, Рубача пошлем?

– А грамота царская у него есть?

– Нет.

– Вот то-то и оно. Едем, Михайло, не будем дожидаться, покуда нас пушками позовут.

Воевода особой дружины и князь Хворостинин сошли с холма и поспешили к Ступне. Ворота отворились. Навстречу им выехали два всадника. Оба в латах, при саблях и, что интересно, со щитами.

– Кто такие? – спросил мужик со строгим спокойным лицом.

– Ты грамоте обучен? – осведомился Хворостинин.

– А то!

– Это хорошо. Тогда читай. – Князь передал мужику царскую грамоту.

Тот взял ее. Товарищ поднес факел, чтобы видно было.

Мужик прочитал текст, сорвал шапку, склонил голову.

– Извиняй, князь, за такую встречу, но мы же не знали, кого это принесло. Видели, что отряд числом в три десятка к деревне идет, а кто такие, не рассмотрели.

– Не за что извиняться. Как встретили, о том еще поговорим. А ты и есть станичный голова Родион Толстой?

Мужик удивился и спросил:

– Откуда меня знаешь?

– От Петра Сухого.

– Значит, вы в Ванькино были?

– Мы много где были и еще быть должны. Сухой говорил, постоялый двор тут у вас имеется?

– Да, покуда еще стоит. Почему спрашиваешь, князь?

– Не догадываешься?

– Голова моя дурная! Дружину твою надо на постой определить. Так ты давай распоряжение. Пусть два десятка в обход деревни на двор идут. Там Еремей Лобач с женой Аленой да работницей проживают. Припасы держат, дом в справном виде. Встретят, накормят, напоят, спать уложат. В доме у них печь, тепло ночью, соломы вдоволь, пол застелен. Третий же десяток пусть в деревню заходит. Избы пустые есть, разместим. У меня она малая, потому как жить в ней некому. Зато у помощника дом крепкий, новый, осенью поднятый. Там место для тебя и воевод твоих.

Хворостинин кивнул.

– Слыхал я о беде твоей, соболезную. Мало кого такое горе обошло в прошлом году на Москве.

– За соболезнования спасибо, князь, но не надо душу теребить. Я и так почти каждую ночь семью свою во сне вижу.

Хворостинин повернулся к Бордаку.

– Накажи Василю распорядиться дружиной, и вместе подъезжайте.

Михайло отъехал, а Толстой спросил:

– Помощник твой?

– Нет, у него свои заботы. Это первый воевода особой опричной дружины самого царя Ивана Васильевича, боярин Михайло Алексеевич Бордак. Второй воевода – князь Парфенов Василий Игнатьевич.

– Вон как! – изумленно воскликнул помощник станичного головы. – У нас тут отродясь таких вельмож не было.

Толстой указал на него.

– Это Кирьян Губан. Он у меня над сторожами и разъездами начальствует. К нему в дом и пойдем, как ратников определим на постой. У него просторно.

– За постой платить надо. Сколько денег мы Лобачу дать должны?

– Князь, какие деньги? Вы не торговцы, не купцы, люди служилые, на защите отечества стоите. С вас нельзя брать ничего, давать надо.

Князь покачал головой.

– Спасибо, конечно, Петр, но так не пойдет. Хозяин двора понесет немалые траты. На постой встают два десятка здоровых и голодных ратников. С ними кони, им тоже корм нужен. Почему мы будем разорять мужика, коли у него и без нас дела никудышные?

– Плати, если хочешь. Ты хозяин своей казны. А сколько, это мы завтра узнаем.

Бордак передал наказ Парфенову, тот – десятникам. Вокруг городьбы пошли десятки Огнева и Рубача, к воротам вместе с воеводами подъехал отряд Грудина.

За это время вся деревня вышла на улицу. У плетней стояли мужики, бабы, дети, но к воротам не подходили. Видно было, что голова и на самом деле крепко держит тут порядок.

Губан повел опричников Огнева по деревне, к пустым избам. В Ступне, как и во многих других селениях, таковых было немало. Ушли люди столицу восстанавливать.

– А покажи-ка ты нам, Петр, как оборона деревни построена, – сказал Бордак. – Честно говоря, стрельбы из пушек мы не ждали. Да и пищальников.