Александр Тамоников - Конец крымской орды [litres]

– А больше и не надо.

– Всем сбор в поле, на правой от оврага стороне! – приказал Хворостинин.

Парфенов улыбнулся и спросил:

– А какую сторону считать правой, князь? От леса она одна, от рощи другая.

– От леса, князь.

– Понял.

– Василь, возьми телегу с лошадью из обоза крымчаков и езжай на деревню, – сказал Бордак проводнику. – Вот тебе награда за верную службу. – Он протянул мужику мешочек. – Тут серебра на пять рублей. Бери, честно заработал.

– Ух ты! – воскликнул Гурдин. – У меня таких денег отродясь не было. – Он взял мешочек, сделал хитрое лицо. – В обозе басурман не одна, а три телеги, да еще кони. Вам-то они вроде ни к чему, а на деревне сгодятся.

– Ну и пройдоха ты, Василь. Забирай. Только как погонишь?

– Было бы что гнать. А вы в Ступню? Сами-то найдете?

– Теперь найдем, сотник татарский подскажет, он тут все облазил.

– Удачи вам, воеводы. Даст Бог, встретимся, возьмете к себе.

– И тебе всего наилучшего, Василь.

К Ступне дружина подошла затемно, не встретив ближнего разъезда, который должен был и днем, и ночью объезжать селение.

Это удивило Бордака.

Он повернулся к Парфенову, ехавшему рядом, и заявил:

– Непорядок, Василь.

Тот кивнул и сказал:

– А Петр Сухой говорил, что тутошний станичный голова Родион Толстой службу знает, грамоту от Воротынского имеет. Неужто случилось что? Деревню уже видать, да только странная она какая-то. Запах печного дыма чувствуется, а огня нет ни во дворах, ни в избах. Может, басурмане мурзы Дайлана тут погуляли?

Бордак подал сигнал головному дозору. Пестов остановил его.

Михайло указал Парфенову на холм.

– Давай, Василь, туда. Поглядим пристальней на деревню.

Воеводы поднялись на возвышенность. С вершины видно было лучше.

Бордак огляделся и проговорил:

– Нет, крымчаков тут не было. Городьба цела, ворота на запоре, табун у реки, живность во дворах.

К дружине подошел десяток Грудина, который князь Хворостинин увел к реке на полпути.

Второй воевода передового полка тоже поднялся на возвышенность и спросил:

– Что вы тут?..

Бордак указал на Ступню.

– Да вот деревню смотрим, голова которой не держит разъезды рядом с ней. Может, у реки кто был, Дмитрий Иванович?

– Никого, но оттуда и прямого выхода к деревне нет. Частокол в воду уходит, путь по берегу перекрывает.

– А где тот постоялый двор, о котором говорил станичный голова Ванькино? Должен быть у селения, но не видать. Не внутри же.

– Отсюда нам не видно низину за дальним тыном, а дорога спускается туда. Если и быть двору, то только там.

– Не понимаю, – проговорил Парфенов.

Хворостинин и Бордак повернулись к нему.

– Что ты не понимаешь, Василь Игнатьевич? – спросил второй воевода передового полка.

– Неужто вот так просто, открыто можно подойти к Ступне? Это же какое безрассудство голова проявляет! Коли сейчас ударить отсюда, то местные мужики даже в исподнем не успеют к городьбе выскочить. Почему так? Вот чего я в толк не возьму.

– Что-то тут не так, – сказал князь Хворостинин. – А ну-ка, Михайло Алексеевич, пошли-ка десяток к деревне. Да так, чтобы выглядело налетом, но без шума, гиканья. Озадачь десятника, дабы довел отряд свой до городьбы и встал там, около ворот, что на нас смотрят.

– Понял, Дмитрий Иванович. – Бордак позвал Огнева и пояснил ему, что надо сделать.

– А не напугаем народ? – спросил тот.

– Лучше пусть люди напугаются, чем крымчаки их побьют и в полон возьмут.

– Это так. Исполняю, боярин.

Десяток Огнева скоро лавой пошел на деревню. Остальные опричники глядели на это действо.

Но не так прост и уж тем более не безрассуден оказался станичный голова Толстой.

Не прошел десяток Огнева и полпути, как тыном появились люди. В двух местах поднялась нижняя часть ограды, показались жерла. Ударили две пушки. Дроб поднял пыль слева и справа. Пушкари явно не желали губить людей, наступавших на них. Прогремел ружейный залп, и опять-таки пули легли в стороне.

– Назад! – закричал Бордак.

Но Огнев уже сам смекнул и подал команду. Десяток резко взял к реке, ближе к прибрежным ивам.

Хворостинин рассмеялся.

– Вот тебе и безрассудство. Давай, Михайло Алексеевич, знак в деревню. Мол, переговорщики едут.

Парфенов огляделся и воскликнул:

– Ба! Да мы окружены! От леса и сзади идут разъезды.

Бордак обернулся и заметил отряды всадников, которые ходили по сторонам, не сближаясь с дружиной.

– Эка ловко, – сказал Парфенов. – Видать, заприметили они нас давно, но пропустили, посчитали за глупость выходить на дружину, большую, чем их разъезды. Так и шли следом.