Вячеслав Миронов - Кирпич из Лондона

— Ты и раньше был не подарок судьбы, — пристально посмотрел на него Петрович. — А как из Финляндии вернулся, так и вообще от коллектива отдалился. Как будто стал всех презирать, считаешь себя умнее всех… Соло в уголовном розыске не работают. Это коллективный труд. Понимаю, что твоя маман отмажет тебя, даже если делу дать ход. Но или делай выводы, или ищи другое место. Я такого «солиста» в отделе не потерплю. Чего тебе надо? Что не так?

В голове у Кушакова пронеслось, что он на волосок от увольнения. И тогда больше не нужен будет Джону и Уильяму. И не будет денег. А вот это уже по-настоящему страшно.

— Шеф, простите! Я все понял. Такого не повторится. Извините!

Начальник отдела бросил на Романа точно такой же презрительный взгляд, что при задержании, и чуть ли не процедил:

— Последнее китайское предупреждение. До первого залета. Или ты вписываешься в коллектив, или коллектив отрыгает тебя. И никто не поможет. Понял?

— Понял, — кивнул Роман.

Он загнал страх вглубь себя. Собрал нервы в кулак. Стал работать. На мероприятиях старался не лезть вперед. Больше слушал, чем говорил. Отношения стали налаживаться.

Через месяц пришло письмо от Эллы, написано было по-русски, с небольшими ошибками:

«Дорогой Роман!

Я очень рада, что ты мне пишешь такие большие письма. У меня все хорошо. Брат Уильям и дядя Джон передают тебе привет. По работе я уезжаю в командировку в Лондон. Было бы очень здорово, если бы ты отпросился с работы и прилетел ко мне на неделю. Мне дали премию, и я верну тебе деньги за билеты. Я очень скучаю по тебе, дорогой Роман! Я буду в Лондоне в течение трех месяцев.

За путевкой обратись в то же агентство, что и в Санкт-Петербурге. Я узнавала, в твоем городе есть их отделение. С визой не должно быть проблем. Очень прошу, приезжай как можно скорее. Я очень скучаю. А из твоего последнего письма поняла, что ты сильно устал на своей работе и переутомился. Все будет хорошо. У меня тут есть знакомые спа-процедуры. Я сниму сама твою усталость и успокою твои тревоги.

Твоя Элла».

Растесс подал рапорта на отпуск и на разрешение выехать в Англию.

Романов, когда узнал, поинтересовался, какого лешего он так быстро снова собрался в отпуск вне графика.

— Ты же сам мне посоветовал подумать о девушке. Она у меня есть, — ответил Кушаков.

— Эта финка?! — недоуменно посмотрел на него Алексей.

— Да!

— Понятно. На случку летишь. Не мог поближе найти? Если у вас все получится, что дальше? Она к тебе или ты к ней? Что там будешь делать? Дворы мести? М-да. — И он горестно покачал головой. — Любовь зла. Полюбишь черт знает кого и черт знает где.

Кушаков почувствовал себя уверенно. Он не знал, что сделают его кураторы, но они его не бросили. Значит, он нужен им! Значит, он ценный агент! Очень ценный, суперценный! И они все придумают! А он… Роман задохнулся от желаний, они распирали его изнутри, разрывали, вырывались из каждой клеточки его тела. А он потребует денег. Много денег! За прежние сообщения и аванс за будущие!

Через три недели он был в аэропорту Станстед, в пятидесяти километрах от Лондона. Толпа встречающих. Были туристы, как он, были командированные, кто-то летел к родным, знакомым. Многих встречали с табличками. Ella — было написано у одного из водителей, стоявшего среди встречающих с равнодушно-скучающим видом.

У агента Растесса было замечательное настроение. Он подошел к нему, бросил сумку к его ногам, протянул руку:

— Я — Кушаков!

Тот лишь холодно посмотрел на жизнерадостного Романа, свернул бумагу с фамилией и, повернувшись, бросил на ходу:

— Follow me. Go!

Растесса как из душа окатило холодной водой. Не такого приема он ожидал. Настроение сразу испортилось. Ему как в душу плюнули. Они подошли к обычному старому «Форду», таких у него в городе много катается, только руль с правой стороны.

Кушаков сел на заднее сиденье, пристегнулся ремнем, съежился, как скомканный листок старой газеты, и закрыл глаза. Его использовали, он для них мусор. Ему хотелось просто умереть. Сейчас. Вот здесь, в машине. Немедленно. Прав был Романов, он выгорел изнутри. Жаль, что не застрелился, тогда бы не испытывал такое унижение.

Водитель молча вел машину, из радиоприемника доносилась музыка. Тихий фон.

За окном стал мелькать сельский пейзаж. Небольшой особняк выделялся среди прочих лишь размерами. Он был немного больше, чем соседние, и зеленые насаждения росли более густо.

Машина заехала во двор и остановилась у входа.