Александр Карпов - Разведчик от бога

– Товарищ лейтенант, красноармеец Щукин прибыл по вашему приказанию! – выпалил Егор, вытянувшись перед взводным.

Баранов медленно повернулся к нему, невольно показывая солдату свое состояние. Он не спал уже несколько суток. Сначала ждал разведчиков, почти не покидая передовую. Потом вел раненого Панина в санчасть, а пленного немца в штаб. Затем метался между санчастью и командованием, где уже работали с «языком».

Взводный сильно исхудал, под глазами нарисовались черные круги, лицо покрыла редкая щетина, волосы на лбу слиплись, глаза под тяжелыми веками налились кровью. Его шатало от усталости.

– Щукин, – начал он медленно, иногда чуть запинаясь, повторяясь, но непременно глядя в глаза стоявшему перед ним солдату, – сейчас берите все свои вещи, винтовку. Пойдете со мной. Я – в штаб, а вы – в дивизионный санбат. Там вас будет ждать машина и опытный санитар. Их специально выделили по приказу командира полка. Будете сопровождать младшего сержанта Каманина в тот самый госпиталь, откуда вы прибыли к нам. Вам все понятно?

– Виноват, товарищ лейтенант! – ответил ему Егор. – Вы хотели сказать Панина?

– Каманина, Щукин, Каманина! – резко перебил его Баранов. – Он вернулся. Раненный, крови много потерял, но вернулся. Его нужно срочно доставить в госпиталь. Я вам приказываю его сопроводить. Вы местность знаете, не заблудитесь. Госпиталь этот знаете. Собирайтесь немедленно.

Егор буквально вбежал в землянку, рванул к своим нарам, быстро схватил шинель, вещмешок, плащ-палатку. Взял из пирамиды свою винтовку и уже возле выхода громко крикнул остававшимся разведчикам:

– Братцы, Каманин живой!

Вместе с Барановым они почти бегом двигались в сторону штаба полка и расположенного недалеко от него дивизионного санитарного батальона. Оба тяжело дышали, но не останавливались, на ходу стряхивая прилипавшую к подошвам дорожную грязь. Лейтенант всю дорогу рассказывал бойцу о возвращения разведчиков из поиска, о долгожданном захвате немца и гибели тех двоих новеньких, что были направлены для прохождения службы в артиллерийскую разведку.

– «Языка», как положено, взяли. Все по-тихому сделали. Все четко вышло, – задыхаясь от быстрой ходьбы, говорил Баранов. – Уже назад возвращались. Ребята пленного волокли, а те двое замыкали. А потом на немцев напоролись! Похоже, их разведка назад шла. Все неожиданно вышло. Нос к носу столкнулись. Каманин первым среагировал, первым огонь открыл, его первого и ранили.

Егор завороженно слушал командира, вспоминая все, о чем думал две ночи подряд, мучаясь с бессонницей. Он мысленно прикидывал свои шансы на подобный исход в поиске. А вдруг и ему так же придется встретиться лицом к лицу с матерым немецким разведчиком, опытным, изрядно повоевавшим. Ведь это не тот случай, когда он с хитроумным планом, заранее подготовленным и отработанным почти до мелочей, в полный рост подошел к немецким траншеям и заглянул в глаза врагу. В случае стычки на нейтральной полосе нужна мгновенная реакция, решительность, опыт. Сможет ли он так же отреагировать, как это сделал в критический момент Каманин? А ведь о подобном он уже слышал в госпитале от Николая, куда более опытного разведчика, чем любой из тех, кто сейчас служит в одном взводе с Егором. С любым в поиске такое может произойти.

– Каманин приказал Панину обязательно «языка» живым привести. А сам дальше отстреливаться стал и в сторону немцев повел, чтобы товарища прикрыть от огня. В суматохе ему это удалось. Панина зацепило немного, но «языка» он на себе приволок! А теперь мучается от того, что бросил Каманина погибать. А в разведке так не принято. Либо все возвращаются, либо все погибают. Это закон! Пусть неписаный, но – закон! Недавно, еще до твоего прибытия, мы так одну группу в полном составе потеряли. Потом, уже при тебе, ребята все вернулись, но Солодянкин в санбате умер, а Бушуев все еще на лечении. Но главное, что вышли все, никого не оставили.

Егор снова погрузился в размышления. Теперь, слушая Баранова, он думал о правильности действий разведчика, когда и приказ надо выполнить, и неписаный закон соблюсти, цена которому может быть измерена жизнью: своей или товарища.

– А те двое, что новенькие. Жаль их, конечно. Но опыта у них не было. Своего «языка» они везением добыли. Просто повезло им тогда. Невероятно повезло. А тут они ничего не смогли. Растерялись, наверное. Хоть и повоевали уже, обстрелянные были. – Баранов остановился и стал сквозь редко стоящие деревья искать глазами машину, о которой говорил Егору. – Немцы пошустрее оказались, в обход двинулись, с тыла зашли. Жаль ребят. Могли бы еще поработать, в поиски походить. Характер у них был!