Константин Стогний - Позывной «Крест»

— Да, самадхи — транс индийских йогов или буддийских монахов, — кивнул Мартин и с досадой произнес: — Надо же, разрабатывая вакцину, я совсем не подумал об этом состоянии.

— Так что, теперь ваша вакцина не подействует? — удрученно спросил Билл.

— Не знаю, — пожал плечами Скейен, — опыта не было…

Все вопросы внезапно разрешил сам Лавров, который вдохнул полные легкие воздуха и… заговорил на чистейшем немецком языке:

— Мамочка! Принеси мне печенье и мармелад!

В его низком мужском голосе слышались детские нотки, будто он вернулся лет на сорок назад.

— У Ганса слишком длинный язык! Он меня постоянно дразнит.

— Что это? — удивился Мэттью, глядя на Виктора, вещающего во сне.

— Подождите, не мешайте, — оборвал ассистента Скейен, взяв его за руку. — Дайте ребенку высказаться.

И тут же вступил в диалог со спящим Виктором на немецком языке:

— Скажи Гансу, что придет папа и оборвет ему уши! — ласково произнес Мартин.

— Папа не придет. Он всегда занят, — обиженно насупившись, сказал «мальчик».

— Как тебя зовут, юнге? — вкрадчиво спросил Мартин.

— Себастьян… Себастьян Реннер, — ответил подопытный.

Люди в белых халатах с восторгом смотрели на своего шефа. Ужасная вакцина Мартина Скейена начала свое действие. Торжествующий химик-миллиардер бесшумно показал пальцами: «Записывайте». В ответ Билл показал ему включенный диктофон.

— Отлично. — Мартин одобрительно кивнул и продолжил допрос на немецком языке: — А где ты живешь?

— Земля Райнгальд-Пфальц, с отцом на ферме…

— Он что же, немец? — не выдержав, спросил Мэттью.

Мартин приставил указательный палец к губам: «Молчи!»

Подопытный затих, не отвечая ни на какие вопросы.

— Тоны опять падают, — объявил Билл.

— Он опять уходит, — догадался О’Салливан. — Состояние волнообразное.

— Видимо, — согласился Скейен.

Тот, кого уже второй день считали Лавровым, опять набрал воздуха в легкие, и его речь превратилась в цитирование.

Отрывистый лающий звук нацистского оратора удивил и возбудил любопытство присутствующих. Теперь Себастьян Реннер ничего не слышал, только говорил. Связно, предельно четко и громко.

— Что это? — растерянно спросил Билл.

— Это? — улыбнулся Мартин. — Это «Майн кампф», мой друг. Самое что ни на есть точное цитирование творений Адольфа Гитлера. Мальчик читает его, словно молитву…

Вторая цитата из уст мужчины звучала не менее фанатично и дерзко.

— А это… доктор Йозеф Геббельс, кто не знает, — расшифровал своим подчиненным Скейен.

— Если международному финансовому еврейству в Европе и вне ее снова удастся втравить народы в еще одну мировую войну, следствием будет не большевизация и победа еврейства, а уничтожение еврейской расы в Европе, — продолжал неадекватный Лавров. Или не Лавров, а то, во что он превратился этим вечером.

— Во-о-от. Я же говорил. Это из записок Пауля Йозефа Геббельса, — с какой-то внутренней теплотой объявил Мартин.

— У него артикуляция губ настоящего немца, — заметил О’Салливан.

— А вы что, до сих пор не поняли, что он немец? — опять улыбнулся Скейен. — Он — двойной агент, причем глубоко законспирированный и с явным нацистским воспитанием. Держу пари, что его немецкие документы уничтожены. Его просто не существует. Но это то, что нам нужно.

Скейен, норвежский миллиардер, секретный химик и технократ, восхищался сам собой. Все-таки его труды не пропали даром. Его вакцина работала во всех случаях, даже если возникали непредсказуемые осложнения. И только что он приобрел не подопытного кролика, не агента, а даже союзника.

Мартин тихо и ласково поглаживал спящего Виктора по руке:

— Спокойно, юнге. Спокойно…

— Вы мне понравились, мистер Лавров. Или, может быть, герр Лавров, судя по тому, что мы услышали от вас. Ну, если вам угодно, не раскрывайтесь до конца — это сути не меняет.

Виктор и Мартин Скейен сидели в широченных мягких креслах и смотрели в окна роскошного пентхауса где-то посередине небоскреба Бурдж-Халифа. Но даже отсюда один из крупнейших городов ОАЭ был виден как на ладони.

— Люблю высоту, — ответил Виктор. — В ней есть что-то волнующее и дающее надежду жить и бороться. Вы позволите?

Лавров указал на небольшой столик, где стоял графин с дорогим вином.

— О-о-о! Для вас, мой друг, все что угодно, — засмеялся Мартин. — Тем более что мы уже все знаем о вас. На кого вы работаете?

Миллиардер ожидал, что этот вопрос заставит расслабленного Виктора вздрогнуть и пролить вино, которым он наполнял фужер, но ошибся.