Константин Стогний - Позывной «Крест»

Надо было видеть, как профессор Михайловский разыскивал козье молоко на местном базаре или как Халид Асаад набивал свежими лепешками импровизированный тандыр на территории храма. А Стип Врлич тем временем ни на шаг не отходил от отощавшей и обессиленной гостьи, часами общаясь с ней на родном языке, который он изрядно подзабыл в своих вечных командировках. Это доставляло удовольствие и ему, и самой Светлане, ведь нет ничего лучше, чем внимание мужчины, который понравился с первого взгляда. Тем более что он оказался таким эрудированным, умным… под стать самому Лаврову. «Да брось ты думать о Лаврове! Забудь о нем!» — говорила она себе, но никак не получалось.

— Пишите предельно лаконично: число, час, кто и чем занимается, — продолжал поучать Саломею польский профессор. — Помните: ложное мнение занимает место истины.

В ответ девушка только кивала головой.

Археолог, историк искусства, академик Польской академии наук, Михайловский руководил археологическими экспедициями в Египте, копал Мирмекий в Крыму, Фарас в Нубии. В Сирии он обнаружил, что вся Пальмира стоит на карстовых пустотах, которые образуют сложный подземный ландшафт, состоящий из огромных подземелий, простирающихся под всем городом и выходящих далеко за его пределы. В отличие от наземной части Пальмиры, где шла постоянная перестройка города в течение последних тысяч лет, подземная часть осталась нетронутой. Профессор сделал вывод, что расположение подземных храмов Пальмиры соответствует расположению храмов на земле, поэтому выписал в экспедицию тридцатитрехлетнего горного археолога Стипа Врлича. Но в работу экспедиции вмешалась гражданская война. Ученым осталось лишь законсервировать раскопки до лучших времен, но, завершая свое дело, они наткнулись на замурованную дверь под храмом Белла.

— Тут без приборов не обойтись, — предупредил Халид Асаад, глядя на еле заметный проход неизвестно куда.

Казимеж Михайловский снял очки, в которых он рассматривал слившуюся со скалой каменную кладку, положил их в нагрудный карман и сказал Стипу Врличу:

— Слово за вами, горный археолог.

— Да, пожалуй, — согласился хорват. Он держал в руках мощный фонарь, позволявший увидеть еле заметные признаки замурованного входа в подземелье. — Поработаю, пан Казимеж. Только в затылок мне не дышите, выйдите на солнышко, чтобы я звуки мог послушать в чистом виде.

Оба старичка, сириец Халид Асаад и поляк Казимеж Михайловский, выбрались на поверхность и устроились под стенами храма Белла у темного зева старого французского шурфа столетней давности. Вернее, устроился лишь профессор Асаад. Легкий ветерок шевелил короткие седые волосы на его голове. Профессор Михайловский несколько нервно расхаживал между сирийцем и сидящей на складном стуле Светланой Соломиной. В клетчатой куфии с двумя черными обручами и клетчатой рубахе-ковбойке с короткими рукавами, с курительной трубкой в руке поляк смотрелся весьма эклектично.

Светло-русый Стип Врлич тоже надел ковбойку и в ней больше походил на канадского фермера. В наступившей тишине подземелья он простукивал молотком камни и прислушивался к характеру звука. Стук получался несколько разным, но надо было иметь тонкий музыкальный слух, чтобы понять это различие и сделать соответствующие выводы.

Светлана вскочила со стульчика, а Михайловский бросился навстречу Врличу, когда тот выбрался на поверхность.

— Ну, что там? — нетерпеливо спросил поляк, нервно потирая курительную трубку.

— Дверь? — уточнил Халид Асаад.

— Да, дверь, — кивнул хорват и сел на камни рядом с ним.

— А печати? — поинтересовался Михайловский.

— Девять штук, — доложил Врлич.

— Так… — задумчиво произнес Казимеж.

Он удовлетворенно кивнул Соломиной, заметив, что та внесла записи в полевой дневник. Покопался пальцами в бороде. У настоящего профессора обязательно должна быть борода. И все перед ним трепещут, потому что срабатывает комплекс студента. Вот идет такой профессор по криминальному району, а местные гопники перед ним раскланиваются.

— Ну что, будем вскрывать? — предложил горный археолог.

— Ни в коем случае! — запротестовал Халид Асаад.

— Применим потенциометр? — спросил Казимеж Михайловский.

— Он готов, — заверил сириец.

— Надо ставить датчики по моим отметкам, — предупредил хорват, вытирая запястьем пот, который тек у него по вискам.

— Так… — повторил польский профессор. Он сел между Халидом и Стипом, положил левую стопу на правое колено и, постукивая трубкой о подошву белой кроссовки, выбил пепел из трубки. — Вероятно, полость немалая.