Константин Стогний - Позывной «Крест»

На самом деле девушка еле-еле переставляла ноги. Ее страшные раны, оставленные ремнями от мешка, стали подсыхать и трескаться, отчего все тело пронзала боль.

Что делать? Куда идти и чего ждать?

Да, у Лаврова были деньги, которые он снял в банкомате еще в туристической Тверии. Много денег — несколько тысяч долларов. Но бывают ситуации, когда кусок вонючего козьего мяса и пара лепешек гораздо ценнее пачки самой дорогой валюты мира.

Сирийская зимняя ночь, особенно в горных районах, мало чем отличается от европейской. Иногда температура падает ниже нуля. Сегодня же путникам повезло. Было холодно, но не морозно. Так или иначе, еще немного — и Саломею ждало переохлаждение.

В такой ситуации Виктор был готов на все: остановить какую-нибудь машину, отдать все деньги, лишь бы их со Светланой куда-то отвезли. Да, остановить машину, предложить денег, а если не согласятся, вышвырнуть хозяина из кабины и умчаться прочь. Все, что угодно, только бы не брести по этой ужасной дороге.

И вот словно кто-то свыше прочел мысли Лаврова. Сзади послышался звук двигателя.

— Судя по всему, не грузовик, — шепнул Виктор. — Прячься в кювете. Скажу, когда выйти.

Девушка соскользнула с дороги и спряталась в ближайшей канаве, свернувшись калачиком. Виктор сел на колени прямо на проезжей части, воздев руки к небу. Конечно, он рисковал. Но в мусульманской стране все же существовала вероятность спасения. И он не ошибся. Небольшой кроссовер «Тойота», выпрыгнувший из-за плавного поворота трассы, резко затормозил прямо перед сумасшедшим «мусульманином». Виктор же согнулся и опустил голову к земле, делая вид, что молится. Две передние двери кроссовера хлопнули. Из него вышли водитель и кто-то еще. Послышались шаги — и ни одного щелчка затвора или лязганья ножа, доставаемого из ножен.

«Оба без оружия. Тем лучше. Легче будет справиться», — вертелось в голове у Лаврова.

Он рассчитывал резко вскочить, нанести пару хуков своими кулачищами и, подхватив Светлану, умчаться на кроссовере вдаль. Ничего не поделаешь. В воюющей стране другого варианта выжить не представлялось.

— Бисми-лляхи-ррахмани-ррахйм [30] С именем Аллаха милостивого, милосердного ( араб .). , — произнес один из идущих.

Виктор сразу напрягся. Где он мог слышать этот очень знакомый голос с легкой картавинкой?

— Ихдина ссыраталь-мусьтакым [31] Веди нас прямым путем ( араб .). .

«Не может быть!» Лавров поднял глаза. Перед ним в одежде богатого араба стоял…

— Его-о-ор? — удивленно протянул журналист.

Да, это был тот самый Егор Бенкендорф, о котором Виктор вспоминал только сегодня днем. Старый товарищ и коллега Виктора Лаврова — парень с удивительной судьбой. Прямой потомок того самого графа Александра Христофоровича Бенкендорфа, генерала от кавалерии и главного начальника Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Предки Егора не захотели эмигрировать после революции 1917 года, а пожелали разделить судьбу своего народа и при любой власти всегда оставались достойными и уважаемыми людьми. Так и сам Егор, пройдя путь от простого продавца петриковской росписи на Андреевском спуске (кстати, создаваемой им самим) до продюсера высшего ранга на украинском телевидении и заслуженного деятеля искусств Украины, всегда оставался простым и понятным человеком, своим парнем на все сто.

Высокий, ростом почти с Виктора, сухой и жилистый Егор со своей европейской внешностью никак не напоминал араба. Однако выражение его лица в обрамлении молочно-белой гутры [32] Мужской головной платок. , подвязанной жгутом-ободом «икал», не позволяло усомниться в том, что он имеет самое прямое отношение к мусульманскому миру. Он не знал арабского — просто заучил наизусть несколько расхожих фраз, которыми отвечал на любые случайные вопросы в странах Ближнего Востока, и это всегда сходило ему с рук. Зато он знал английский и умел найти общий язык с кем бы то ни было.

— А мы здесь программу снимаем, — невозмутимо произнес Егор, кивнув на оператора, который сидел за рулем.

«Тойота» неслась по ночной дороге, и горы заканчивались. На заднем сиденье, прикорнув на руках Лаврова, дремала вымотанная и израненная Саломея.

— Девушку подлечим, одежду ей купим на местном базаре. До Мосула доберемся. Там вообще не граница, а дикий пляж — ни охранника, ни спасателя, — продолжал тараторить Егор, будто речь шла о ночной прогулке по Киеву. — А пока надо заехать что-нибудь покушать. Я тут знаю одно местечко…