Андрей Ильин - По ту сторону жизни

– Ну да, спросили.

– Кто спросил, как спросил? Дословно, до буковки! Вспоминай!

– «Крюк» спросил: «Кто он, конечно, не скажешь?» и дальше еще…

Верно, все зэки эту фразу одинаково проговаривают, до словечка. И кто говорил, и как, и что «Полкан» ответил. Кабы врали – разные слова были бы…

– Значит, не знаешь?

– Не знаю.

– А приятели твои, подельники, иное говорят. Ты подумай, зачем тебе червонец сверху, зачем за чужого дядю впрягаться?

С «Полканом» разговор особый, и не оперативники с ним беседуют и даже не командир эмгэбэшного десанта, а какой-то невзрачный штатский в пиджачке и в ботиночках с носочками. Да не просто беседует, а на «вы», что слух зэка бритвой режет.

– Вас ведь Семёном зовут? А по батюшке – Ивановичем? Приятно познакомиться. Фронтовик, разведчик, заслуги, награды… Я ведь ваше дело внимательно просмотрел и вижу – не виновны вы. Оговор это. Ошибка Органов.

Вздрогнул «Полкан». Потому что любого зэка от таких слов в жар кидает.

Листает гражданский дело, морщится, головой качает.

– Недоработочка… И тут за уши притянули… И тут… Безобразие! Что же вы чистосердечное подписали?

– А вы бы не подписали? – тихо отвечает «Полкан».

– По чести дело на пересмотр подавать надо и отпускать вас на все четыре стороны. – Поднял глаза, смотрит внимательно. – Сговоримся – через три недели дома будете. А нет – срок вам идет… за организацию массового побега заключённых из мест лишения свободы.

– Да это не я…

– Знаю, что не вы, вы до такого не додумались бы. Офицер тот, который пакет привёз… Который вы сожгли… Верно? – Смотрит пристально. Всё ему про этого офицера известно. – Хотите расскажу, как дело было, кто где стоял, что каждый говорил, как убивали, кто первый, кто после?.. – И рассказывает, в деталях, как будто при том присутствовал. – Так что в том конверте было? Молчите? Зачем? Хотите организатором всего этого безобразия стать? Вы ведь командир, с вас и спрос!

– Не по своей воле.

– Знаю, что не по своей… Так что в пакете было?

– Приказы.

– Назначение ваше, и чтобы офицера того жизни лишить. Верно?

А что тут скрывать, когда следаку всё и так известно. Кроме одного…

– От кого тот пакет пришёл?

Молчит «Полкан», страшно ему такое имя вслух произнести.

– А хотите я скажу – кто? – Тихо на самое ухо шепчет гражданский. – Товарищ… – Выдержал паузу, от которой у зэка дух перехватило. – Товарищ… Сталин.

Вздрогнул «Полкан».

– Да-да, – кивает следователь. – Он самый. Ведь так? Если не под протокол? Его вы приказы исполняли?

Дёрнулся «Полкан» подбородком вниз. Всё следак знает! Самое сокровенное знает. Откуда только?

– Вот видите, как хорошо, что мы нашли с вами общий язык. Для вас хорошо. Вы же понимаете, я здесь не сам по себе, что имею серьёзные полномочия и могу посодействовать вашему скорейшему освобождению или…

– Понимаю, – соглашается «Полкан».

– Что сказали ваши приятели, когда узнали, кто вас в командиры назначил?

Встрепенулся «Полкан»:

– Они не знают. Ничего не знают. И теперь – не знают. Такой был приказ.

Смотрит гражданский испытующе и хоть в пиджачке он, но взгляд его насквозь сверлит. И вроде всё сходится, иначе не было бы приказа офицера убирать, который про «Хозяина» знал. Вначале он – знал, потом – вот этот вместо него… А если всем растрепать, то какой смысл посредника жизни лишать? Да и не проговорился никто ни прямо, ни косвенно.

Но всё же лучше еще разок!

Встал следователь, сделал круг, замер… И вдруг лист бумаги к столу ладонью припечатал и рявкнул, да не на «вы», а на «ты» и тоном другим, жёстким, с напором…

– На, пиши!

– Что?

– Что оповещён и согласен с тем, что коли соврал хоть в малости, то родственники твои все в расход пойдут. Все до одного! И приговор им ты напишешь. Теперь и здесь! Ну что? – Смотрит зло, ручку в пальцы сует.

Взял «Полкан» ручку, в чернильницу макнул и написал… И не было ни в лице его, ни в жестах сомнения… И перо не дрожало… Взял гражданский бумагу, перечитал.

– Молодец, Семён Иванович! Верю тебе. Не стал бы ты близких своих под высшую меру подставлять. А теперь пошли!

Вышли на улицу, на плац, где командиры стояли.

– Равняйсь! – гаркнул полковник МГБ.

Подтянулись зэки, заговорила в них армейская косточка.

Гражданский подошёл с «Полканом» чуть ли не под ручку. Встал, вокруг осматриваясь. Там, в бараках, к окнам зэки прилипли, о чем на плацу базарят не слышат, но видят…

– Значит, так… – тихо сказал гражданский, чему-то улыбаясь. – Следствие закончено, бунта, будем считать, не было. Попытка была, которую удалось вовремя пресечь. При этом заключённые, проявив сознательность, раскаялись и помогли следствию, назвав виновных… Потому что виновные должны быть, без этого никак. Вот они… – показал на тела застреленных, притащенных с вышек и сложенных в сторонке вохровцев. – И еще… Гражданин Еремеев Семён Иванович, которого вы промеж себя «Полканом» кличете. Который ваш командир, что учинил все эти безобразия. Так Семён Иванович? – повернулся к «Полкану».