Владимир Гриньков - Я – телохранитель. Киллер к юбилею

— То есть желающих приобрести комбинат несколько?

— Да. И тот, кто его заполучит, стопроцентно сохранит свой бизнес. Все остальные постепенно уйдут с рынка. Тут никто иллюзий не питает.

— К вам кто-то обращался с предложением продать ваш бизнес, но вы отказали?

— Да.

— И после этого у вас начались проблемы?

— Ну, разве это проблемы? — улыбнулся олигарх, хотя улыбка была невесёлая. — Это меня предупреждали просто. Что-то вроде чёрной метки.

— А смысл предупреждения — в чём?

— Предлагают хорошенько подумать, прежде чем решить, кому именно продавать комбинат, — недобро засмеялся Тапаев.

— А вы будете продавать?

Красноречивая пауза. Тема, которую Тапаев не желает обсуждать?

— Мне важно знать, — проявил настойчивость Китайгородцев. — Я должен понимать, в чём суть конфликта.

— Давление оказывается, — ответил тот неопределенно.

— На вас?

— Естественно.

Значит, в конце концов он со своим комбинатом расстанется?

— Как вы думаете, когда лично для вас опасность выше — до или после продажи комбината?

— До продажи.

«А потом от него уже ничего не будет зависеть, и его оставят в покое… Так он надеется. Он сейчас сообщил мне то, о чем не решался сказать напрямую — что очень скоро продаст свой комбинат. Это добро жжёт ему руки. Нет уже никакой возможности всё это выдерживать…» — анализировал услышанное Анатолий. Потом спросил:

— В каком случае они могут предпринять решительные шаги?

Что такое Тапаев должен сделать, чтобы его решили убить, — так следовало понимать вопрос Китайгородцева. Но тот сделал вид, что не понял.

— Откуда мне знать? — пожал тот плечами. — Даже представить себе трудно.

Он потер веко указательным пальцем, как будто не выспался сегодня ночью и теперь безуспешно борется с сонливостью. Анатолий этот жест «прочитал» без труда. Лгал его собеседник! Проявлял неискренность! Это скажет любой человек, знакомый с языком жестов.

С Хамзой Китайгородцев созвонился поздним вечером.

— Как у тебя дела, Толик?

— Работаем. Наладили сигнализацию, пробросили освещение… Охрану я напряг так, что они теперь реагируют даже на чих подпростывшего охотника, который идет по лесу километрах в пяти от нас. Думаю, что всё будет нормально.

— Я сегодня Костюкова к тебе отправляю. Чтобы он помог за девчонкой присматривать. В половине двенадцатого он вылетает из Москвы. Ты там обеспечь ему встречу.

— Машину я пришлю.

— Сколько тебе ещё людей понадобится?

— Подготовьте пару человек.

— Хорошо.

— Вы Тапаевым занимаетесь?

— Да, ребята собирают информацию. К завтрашнему утру чего-нибудь накопают.

— Вы их озадачьте вот каким вопросом. Кто-то хотел у Тапаева выкупить его бизнес, а он отказал. Сам он о подробностях говорить отказывается наотрез, но я чувствую, что там может всплыть что-то интересное.

— Хорошо, я им сообщу.

— А чтобы им легче работалось, подскажите, что потенциальные покупатели хотели бы использовать здешний комбинат в качестве поставщика сырья. Вот кто-то из них проявлял инициативу.

— Понял. Созвонимся.

— Созвонимся, — сказал Китайгородцев.

…Рита ожидала его в соседней комнате. Нешуточные события сегодняшнего дня, которым она оказалась свидетелем, произвели на неё, судя по всему, немалое впечатление.

— Послушай! — шепнула она Анатолию. — Неужели его действительно могут убить?

Во взгляде угадывался плохо скрываемый детский ужас. Как будто она смотрела фильм про Фредди Крюгера.

— Ну что вы! — с деланным бодрячеством отозвался телохранитель.

И тотчас же в темноте за окном громыхнули выстрелы — один, другой! И сразу же раздался жалобный собачий скулёж. Перепуганная Рита метнулась к Китайгородцеву, будто один он только и мог её защитить. Анатолий быстрым движением погасил в комнате свет. Стал виден проем окна, подсвеченный уличными фонарями. Слышались какой-то шум, голоса.

— Что там? — Девушка прижималась к телохранителю, вцепившись в его одежду. Он не удержался и погладил ее по волосам:

— Не бойтесь, вам ничто не угрожает. Сядьте вот здесь.

Усадил ее прямо на пол.

— Не поднимайтесь, пожалуйста, пока я не скажу.

А сам приблизился к окну и осторожно выглянул наружу. Так… Охранник с ружьём, Богданов, еще какой-то парень… Перед ними на снегу лежит собака. Кровь. Собака явно при смерти…

— Это Анин брат, Ромка, — сказала из-за спины Китайгородцева Рита.

Не выдержала, тоже подошла к окну.