Александр Тамоников - Ледяное взморье

Платов сказал:

— Вытащить его в принципе не сложно, и Шелестов справится с этим, но на самом деле, Лаврентий Павлович, от разрывов бомб Грунов очень просто может погибнуть.

— Мне еще раз повторить вам приказ товарища Сталина?

— Нет. Ты понял, Шелестов? — начальник управления строго взглянул на майора.

— Так точно. На месте сориентируемся с Ремезовым, будем думать, как брать этого гада.

— Думайте. Вылет группы в субботу.

— Извините, товарищ генеральный комиссар, — подал голос Шелестов, — а «Гудвина» об этом предупредить успеют?

— Предупредят, но в принципе этого не требуется. Высадитесь в квадрате… Что нанесен на карте Платова. Спрячете надежно парашюты, форму, переоденетесь в штатскую одежду — в инструкции все сказано. — Берия привстал: — Повторяю, Грунов должен быть в Москве. Живой и невредимый. Работайте над планом начального этапа действий в районе Риги.

Как только Берия уехал, Платов и Шелестов склонились над картой и инструкцией. Позвонил Цветов, сообщил, что ПС-84 с пятницы вечера будет в полной готовности перебросить группу в нужный район.

Начальник управления взглянул на Шелестова:

— Значит, так, Максим. Высаживаетесь в квадрате… — Он указал на овал на карте. — Для работы у вас будут документы рабочих по уборке города Риги. А также форма гауптмана вермахта с документами. Это для Сосновского.

— А для чего Сосновскому немецкая форма?

— Лишней не будет. Значит, десантируешься в квадрате…

Суббота, 22 августа 1942 года

Полет «ПС-84» длился уже почти два часа. На большой высоте ощущалась нехватка кислорода, клонило ко сну.

Из кабины вышел борттехник. Присел рядом с Шелестовым:

— Как самочувствие?

— Превосходно. Нам еще около часа лететь?

— Где-то так.

— Странно, нас нигде не обстреливали.

Борттехник улыбнулся:

— Такой выбрали маршрут. Самолет идет над районами, где почти нет гитлеровских войск, да и высота позволяет избежать обстрелов с земли. Ночью же немцы свои истребители не поднимают. Так что скоро будем на месте.

— Вы бы хоть кислородный баллон с масками подготовили.

— Ну, высота не такая, чтобы у тренированных людей вызвать тяжелую форму нехватки кислорода, и потом, скоро мы начнем снижаться. Если вдруг через иллюминатор увидите море, не беспокойтесь, заходим со стороны Балтики, так безопаснее.

Сосновский спросил:

— Над морем и уходить будете?

— Да.

— Ну, удачи.

— Это вам удачи, хотя мы еще увидимся.

Самолет начал снижение, дышать становилось легче.

Буторин проговорил:

— Покурить бы.

Шелестов взглянул на него:

— На земле накуришься.

— Ага, ты дашь. Время 20.20, а нам еще топать до окраины Риги тридцать верст. Хорошо если к рассвету дойдем. Местность-то незнакомая.

— Не до рассвета, а до того, как начнет светать. На конспиративный адрес мы должны прибыть до 4.00, максимум до 4.30.

Коган припал к иллюминатору. Сосновский толкнул его:

— Ну что там, море спокойное?

— Да ни черта не видно, сплошная темень. Техник тоже шутник, как сейчас разглядеть море, землю-то не увидишь.

— А какая разница?

— Да никакой.

Коган занял прежнее положение.

В 20.52 в десантную кабину вновь вошел борттехник:

— Приготовьтесь, ребята, как зажжется лампа, открываю дверь и — вперед. Будем над квадратом. Ветер северный слабый, можно сказать, безветрие, это у земли, высота тысяча метров. Если вас раскидает по лесу…

Шелестов прервал его:

— Делай свое дело, старшина.

Борттехник пожал плечами, присел на откидной стул.

Офицеры встали, поправили парашюты, привязанные мешки, пистолеты, шлемы.

Загорелась лампочка. Борттехник тут же открыл дверь.

Первым в темноту шагнут майор Шелестов.

Парашюты раскрылись на высоте двухсот метров, каждый видел друг друга, внизу определили поляну, которая имела довольно обширные размеры. «ПС-84» начал набор высоты, разворачиваясь к морю.

Все удачно приземлились на поляне.

Сосновский подал сигнал «ко мне». Офицеры, сложив парашюты, потащили их к Сосновскому.

Тот указал Шелестову на карьер:

— Смотри, командир, лучшего места, чтобы спрятать парашюты, не придумаешь.

— А если деревенские приедут за глиной? Они как раз тут брали ее для печей.

— Да ладно, кто сейчас будет класть какие-то печи?

— Не скажи, капитан, в Латвии, можно сказать, мирная жизнь. Коммунистов, евреев, цыган постреляли, имущество их забрали, остальное пожгли. А латышей они не трогают. Как работали, так и работают. И марки получают. В Риге, по данным разведки, работают и кинотеатры, и рестораны, и кафе, и даже бордели.