Евгений Бугров - Инцидент на острове Виктория

— А что он тут делает?

— Откровенно говоря, не знаю. Нам он объяснил, что осуществляет общий контроль проводимых работ.

— Серьезный товарищ, — оценил Сухоруков пафосный выход представителя из Центра.

— Очень серьезный!

На острове пограничники с катера пробыли около часа.

От Сухорукова Булавин получил две новости, одну приятную, другую ожидаемую, но неприятную. Приказ о присвоении Ульриху Романовичу звания «подполковник» подписан два дня назад, бумага в часть придет с первым самолетом. Вторая новость, неприятная, пришла в виде двух писем. Одно письмо от жены, другое от сына.

В конверте от жены лежало решение суда о расторжении их брака и короткая записка от Лианы: «Половину стоимости квартиры и тебе выплачу. Обойдемся без судебной волокиты». И все! Ни здравствуй, ни прости, ни даже прощай. Он еще лелеял надежду, что Лиана одумается. Нет, напрасно. Удар был сильный и явно подготовленный. После прочтения письма ему стало нехорошо. Обидно было даже не то, что на старости лет он остался без семьи, без жилья и какой-либо перспективы его приобрести. Горько было от осознания того факта, что жена, которую он любил, которую в трудные периоды жизни всегда поддерживал, вдруг взяла и хладнокровно выкинула его из своей жизни. Как будто не было двадцати трех лет совместной жизни.

Слабым утешением было сочувствие сына Вадима, которое он скупо выразил в письме. Вадим писал, что «Олег Павлович поселился у них в квартире», что он работает в автосалоне менеджером по продаже иномарок и что отношения у него с новым «папашей» и матерью стали довольно натянутые. Кроме того, Вадим со знанием дела посвятил отца в юридическую тонкость: он может не соглашаться на вариант матери и имеет полное право жить в своей квартире. Свою комнату он любезно предложил делить со своим биологическим отцом. Спасибо Вадим, мысленно поблагодарил Ульрих Романович сына, но это будет наихудший вариант коммуналки.

После обеда Булавин хотел поспать. Эта привычка, спать после обеда, выработалась с годами: частые суточные напряженные дежурства приучили Ульриха Романовичу к такому биологическому ритму. Он провалялся больше часа на жестком матраце, но сон не шел. Встал с тяжелой головой, нисколько не отдохнув. Ужин задерживался, так как Иноземцев объявил, что из привезенной баранины приготовит сегодня плов, ужин будет на час позднее. Все уже до тошноты наелись макарон с тушенкой, поэтому никто не возражал и спокойно отнесся к переносу ужина на более позднее время.

Вечером в ожидании трапезы Булавин с Джеком отправился на свежий воздух прогуляться. Смеркалось. На небе висел блин луны, тускло светили звезды. Булавин нашел на берегу какую-то палку, бросал ее впереди себя, а Джек бежал за ней и приносил ее обратно хозяину, требуя очередной похвалы. Хаски — собаки активные, им постоянно нужны физические нагрузки, без них они быстро жиреют и дряхлеют.

Ульрих Романович подошел к краю острова, остановился, стал напряженно вглядываться в серую мглу вперед собой, словно хотел найти там впереди ответ на ноющий вопрос, как жить дальше? Это самая северная и самая западная территория нашей страны, мелькнуло вдруг в голове Булавина, вот и я тоже, на краю жизни. Почувствовал, на ладони холодный нос собаки. Джек осторожно взял в пасть ладонь Булавина и потряс ее. Он словно чувствовал состояние хозяина и пытался его ободрить. Булавин посмотрел на пса: «Ну, что Джек, вот мы с тобой и стали безнадежными холостяками, — он присел на корточки, взял голову пса в ладони. — Вот ты, псина, я знаю, меня не предашь. Ладно, хватит ныть, Надо жить дальше. Пойдем, сегодня у нас шикарный ужин. Жизнь не так уж плоха!». Он направился обратно в сторону бункера, Джек побежал впереди.

Через несколько минут Булавин увидел фигуру человека, двигавшегося в его направлении. Джек побежал ему навстречу, виляя хвостом. Когда Булавин поравнялся с Ольгой Беленко, то, растерявшись, поздоровался с ней:

— Добрый вечер, Ольга Вячеславовна. — Поняв, что фраза выглядит комичной, так как он виделся с ней всего минут сорок назад, то спросил ее, — не боитесь гулять здесь одна?

— Ну, вы же не боитесь? — усмехнулась женщина.

— Ну да. Как вы считаете, за десять дней успеем закончить работу?

— Если ничего непредвиденного не случится.

Они стояли друг против друга, смотрели друг другу в лицо. В свете луны лицо женщины показалось Булавину ликом мадонны. Он вдруг поймал себя на мысли, что никогда не видел более красивого лица. Если бы я был художником, то написал бы с нее картину, подумал Ульрих Романович. Женщина тоже внимательно всматривалась в лицо Булавина. Было в этом взгляде что-то материнское.