Евгений Бугров - Инцидент на острове Виктория

— Так, небольшой урок по соблюдению правил субординации, — усмехнулась женщина и, не спеша, прошла в свою раздевалку.

Булавин, который все понял, прошел мимо стонущего Крутихина, тоже вошел в раздевалку на мужскую половину.

— Ну, и как, урок усвоен? — спросил он Ольгу.

— Думаю да, — ответила Беленко, — а вы чего пришли?

— Да, часы забыл, — он вышел из раздевалки.

Крутихин в это время сидел на полу и тяжело дышал, вытирая кровь с подбородка.

Булавин, проходя мимо него, и, надевая часы на руку, бросил незадачливому дон Жуану:

— А в следующий раз, Коля, я добавлю.

После этого инцидента обстановка в группе полярников стала напряженной. За трапезой все обращались друг к другу официально, словно на дипломатическом банкете. Со стороны это выглядело комично. «Товарищ подполковник, будьте добры, передайте мне, пожалуйста, соль». «Пожалуйста, товарищ майор». «Благодарю вас, товарищ подполковник». Разговоры между членами группы касались только самых необходимых тем: сколько дезактивировано боеприпасов, как прошел сеанс связи, подходили ли медведи к их базе. После ужина все расходились по своим «камерам».

Такой стиль общения для Булавина, привыкшего к дружеской атмосфере в коллективах, в которых он работал, казался несуразным. Мы здесь только пять дней, недоумевал он, а отношения между нами как в тюремной камере, каждый как будто ждет подвоха от сокамерника. Всегда разговорчивый Крутихин выглядел хмурым и не отпускал больше шуточек. Майор Беленко замкнулась. На ее красивом лице, словно маска, постоянно лежала печать деловитой озабоченности. Подполковник Самойлов был сама официальность. На его физиономии иногда появлялось выражение брезгливой отрешенности. Своим поведением он напоминал генерала из анекдота, который, попав в солдатскую казарму, брезгливо потянув носом и сморщившись, спрашивает дежурного солдатика по казарме: «Чем это у вас так воняет?». На что растерявшийся солдатик испуганно ответил. «Не знаю, товарищ генерал, до вас не воняло».

Как-то за ужином он вдруг объявил, что всем членам группы необходимо внимательно следить за обстановкой на острове и в бункере. Все ошалело уставились на подполковника Самойлова. Тот, солидно крякнув, пояснил:

— Возможно, вы обнаружите следы недавнего пребывания людей на острове.

— Простите, товарищ подполковник, какие тут могут быть следы? Здесь двадцать пять лет никто не жил.

— Это могут быть остатки пищи, окурки…, — невозмутимо намекнул Самойлов.

Булавин озадаченно посмотрел на своих подчиненных и на Беленко, те тоже выглядели слегка шокированными от неожиданного заявления, которое они даже не могли правильно классифицировать. Что это? Приказ, рекомендация, просьба? Булавин только покрутил шеей, обозревая пространство столовой, но так и не нашелся, как реагировать на этот экспромт представителя Генштаба. Зато свое мнение решительно озвучила майор Беленко:

— Простите, товарищ подполковник, но это не входит в мои функциональные обязанности, — спокойно заявила женщины, даже не взглянув на Самойлова.

— Ну что ж, товарищ майор, я это учту, — загадочно произнес Самойлов, вытер салфеткой губы вышел из-за стола, — спокойной ночи, товарищи офицеры.

— Да уж-ж! — воскликнул Крутихин после ухода Самойлова и скривился в ироничной улыбке.

Единственный, кто не изменил своего отношения к окружению, был Джек. Пес был одинаково дружелюбен со всеми членами группы, всегда готов был чем-то услужить полярникам. На прогулках на свежем воздухе, которые вечером после работы устраивал Булавин, он носился по берегу, пугая чаек, или лаял на медведя, появлявшегося иногда на краю острова.

Очередное происшествие, случившееся на следующий день, еще больше добавило нервозности и в общую атмосферу в бункере.

Перед обедом, когда Булавин, Беленко и Крутихин вышли со склада, женщина-химик, объявила что, она первая примет душ, так как ей надо пройтись по нижнему этажу, чтобы найти пару лампочек. Их необходимо вкрутить в конце склада. Они работали в центральной части помещения-склада, где действительно было немного темновато. После душа Ольга Беленко оделась, направилась по темному коридору, высвечивая фонариком пустые помещения. Булавин и Крутихин прошли в душевые кабинки и начали обмываться.

Вдруг мужчины услышали пронзительный женский крик. Это был крик ужаса, от которого леденела кровь. Булавин быстро натянул трусы надел ботинки, схватил фонарик, побежал в сторону, откуда исходил женский крик. От картины, увиденной им, у него прошел мороз по коже.